Окончание

Глава 7

Глазами Айны
      
      Мечтать. Как это порой заманчиво! Думать о чём-то желанном, надеяться на это всем сердцем. Грезить. У каждого из нас есть мечта. Только порой не все мы готовы признаться себе в этом. Кто-то мечтает о большом уютном доме, роскошном дорогом автомобиле. У кого-то в планах счастливая семья и дети, радующие своими достижениями изо дня в день. У некоторых – успех, карьера, богатство.
      У меня тоже есть мечта. Ещё с самого детства, покинув родной дом, я мечтала путешествовать. Не важно, на чём и как. Просто сорваться с места и объехать весь наш мир. Побывать на фьордах Прибрежного Нордума, в изумрудных джунглях Эт-Смарагдуса, увидеть рисовые террасы Виктинского Подгорья и западное побережье. Мчаться туда, где всё вокруг новое. Незнакомое. И каждый день, каждое утро твои глаза видят что-то впервые. То, о чём ты даже и не подозревал. Как жаль, что моим мечтам теперь не суждено было сбыться…
      Я положила свою книжку на колени и потянулась, приветствуя восход очередного дня. Нового дня моей жизни. Вчерашний день был неплохим, и остаётся только надеяться, что сегодняшний станет чуточку лучше. В конце концов, о чём ещё можно теперь мечтать? Солнце бросило свои лучи прямо на мою кровать. Яркие, зимние, они упали на потрёпанное покрывало, мои руки и, конечно, книгу. «Путешествие Ричарда Смоуга» - я давно собиралась за неё взяться, но всё никак не могла найти время. Учёба, дела, заботы. Даже сейчас, когда это, казалось бы, должно было перестать меня волновать, я всё ещё действовала. Жила. Просто надеялась…
      Неожиданно подступила боль. Слабая, но такая назойливая, неотступная. И надоедливая… Как же я от неё устала. Но так надо. Значит, в моей жизни ещё не всё завершено. Я положила в увесистую книгу закладку, остановившись на том самом моменте, когда Ричард добрался до высоких гор у западного края леса Дум. В 7585-ом году, кажется. Приключения! Вот что мне всегда было нужно. То, что до этого я находила лишь в книгах. Хотя какая разница? Не важно, переживаешь ты это мысленно или физически. Главное, что ты в этот момент чувствуешь.
      Я встала с кровати и взглянула на свою соседку. Лола сладко спала, завернувшись в тёплое одеяло и улыбаясь во сне. Интересно, что ей снится? Если правитель Симеон, влюбившийся в неё после своего приезда в королевство Эль`мен Таин, то я буду несказанно рада. Девочка любит рассказы на ночь – жаль, что её родители теперь редко ей читают.
      Что ж, раз здесь царит тишина, не будем развеивать её царство. Усевшись поудобнее на кровати, я мельком взглянула в зеркало и достала свой плеер. Конечно, мой не такой, как у подруги – только кассетный, но за несколько последних лет я даже его полюбила. А для той, кто редко привязывается к вещам, это значит многое. Вильгельм Редсен – хороший композитор. Именно его я и собиралась сейчас послушать. Приятная умиротворяющая музыка, которая хоть как-то отвлечёт меня от давящего ощущения в голове. Романтические мелодии всегда успокаивали моё сознание. «Лесная песнь», «Соната о прибое», «Кукушка». И, в особенности, моя любимая «Хвойная аллея».
      Подруга редко слушала их со мной – по крайней мере, в последние годы. И я её понимаю: для такой бойкой и динамичной девушки, как Шейна, больше подходит мощная музыка. Музыка, призывающая к действию. Не то, чтобы я сама любила рок, но её пристрастия понимала как нельзя лучше.
      Музыка заиграла в наушниках, и я прислонилась к стене. Сейчас надо отвлечься. Эта боль, головокружение, возникающая порой тошнота. Если думать о них постоянно, можно сойти с ума. Перестать жизнь той жизнью, которая тебе предначертана. И опять боль… Как давно я узнала о её причине? Кажется, в конце сентября. Не могу вспомнить число. Да и нужно ли? Лучше держать в своей голове приятные воспоминания, чем такие. Те хоть ненадолго позволяют перенестись в прошлое. Светлое прошлое. Когда всё ещё было возможно…
      Неожиданно дверь в палату открылась, и в неё вошла медсестра. Миссис Барнабл – добрая и невероятно открытая женщина. Иногда мне казалось, что здесь все были такие. Конечно, я всегда считала себя оптимисткой. Но не замечать плохого, окружающего нашу жизнь, не могла. А тут… Думаю, всему причиной специфика этой больницы. Порою серьёзные болезни открывают людям глаза. Ломая, делают лучше.
      - К Вам посетительница, - произнеся это, женщина осмотрелась и забрала с ближайшего стола грязную тарелку. – Она приехала ещё вчера, но сами знаете правила. Ждала тут с половины девятого.
      Следом за ней вошла девушка, и я опешила… Шейна.
      - Привет, - тихо сказала она, всё ещё не решаясь пройти вглубь палаты.
      - Доброе утро, - ответила я, так же не зная, с чего начать этот разговор. Разговор, которого я так боялась.
      Миссис Барнабл вышла в коридор, и я выключила тихую мелодию, остановив свою кассету.
      - Ты ушла вчера так внезапно, - подруга шагнула в сторону моей кровати.
      Я чувствовала её волнение. И понимая, что должна начать этот разговор первой, заговорила:
      - У меня заболела голова. Я очень, очень хотела с тобой попрощаться, но врачи настояли, чтобы я поехала с ними.
      Шейна нахмурила брови. Она делала так всегда, когда не знала, что сказать. Как именно сказать, если точнее.
      - Но ты бы всё равно не объяснила, из-за чего она заболела, - и подруга остановилась, прямо перед кроватью.
      - Но теперь ты знаешь. Ты узнала сама. И я рада. Очень рада, что мне не придётся больше от тебя это скрывать…
      Я улыбнулась Шейне, и та, решившись, села рядом со мной. Если честно, я не была рада. Я не хотела этого, так скоро. Но пути судьбы неисповедимы.
      - Когда всё началось? – еле слышно спросила она, обеспокоенно смотря мне в глаза.
      - В тот день, когда я потеряла сознание в институте. Я узнала это вечером, - и, не дожидаясь следующего вопроса, ответила сразу. – Опухоль головного мозга. Глиобластома, если говорить научным языком.
      Шейна тяжело выдохнула, но я взяла её за руку, чтобы та волновалась не так сильно. Вот этого я и боялась. Всё время.
      - Это серьёзно? Почему ты мне не говорила???
      В лучах восходящего солнца светлые белокурые волосы моей подруги искрились так, что она напоминала ангела. Вряд ли бы она обрадовалась такому сравнению – с её реалистическими взглядами – но наша суть ведь не зависит от того, знаем мы о ней или нет?
      - Я не хотела, чтобы ты принимала это близко к сердцу. Этот разговор. Я не знала, как тебе сказать. Боялась этого… Даже больше, чем вступительных экзаменов.
      Шейна улыбнулась. Чуть-чуть, еле-еле. Но всё-таки улыбнулась.
      - Но я же твоя подруга! Как можно было скрывать это от меня? Твои головные боли, химиотерапии, если я правильно это поняла. Ты могла мне открыться в любую минуту, я бы поддержала тебя!
      Эх, Шейна-Шейна… Если бы всё было так просто…
      - Я не могла решиться. Не хотела, чтобы ты переживала из-за меня. На тебя столько свалилось за эти месяцы. Убийство, нападение волков, теперь концерт. Зачем тебе думать ещё и о моих проблемах?
      - Не стоило за меня решать… - Шейна притупила взгляд, и мне пришлось добавить.
      - Я хотела, как лучше. А ты же знаешь, что порой из этого выходит… Вспомни хотя бы тот случай на спектакле…
      Она слегка улыбнулась, но тут же остановила себя.
      - Да, я помню, - и, взяв меня за руку, подруга произнесла. – Но ведь были и классные идеи. Например, тот поход в музей Художественного искусства на выпускном. Можно сказать, ты спасла тогда мой день.
      - Наш день, - и теперь улыбнулась уже я. – Как бы то ни было, я рада, что ты сейчас со мной. Давай я тебе покажу вид из окна.
      Шейна было добавила «не стоит», но я всё же настояла на своём. Эта палата не была моей постоянной пропиской. Лишь уколы, капельницы и уход медсестёр. Семь-восемь ночей – больше я здесь не проводила. Подведя свою спутницу к слегка запылённому стеклу, я указала ей на дальний сквер, который можно было увидеть лишь при очень хорошей погоде. Сегодня, к счастью, стояла как раз такая.
      - Видишь те деревья? Они растут на территории храма Сур-Гана. В детстве мне приходилось там бывать много раз, но за последние годы получалось уже не так часто. А теперь я могу видеть его прямо отсюда.
      - Доброе утро. Айна, а кто эта девушка?
      Моя маленькая соседка по палате покинула свой приятный сон и проснулась. Наверное, из-за нас с Шейной: тихий разговор вышел не таким уж тихим, как казалось вначале.
      - Это Шейна. Моя лучшая подруга, - и я, отпрянув на какое-то время от окна, присела рядом с Лолой.
      Для восьми с половиной лет девочка была очень сильной. Даже несмотря на то, что её состояние, к сожалению, оказалось намного хуже моего…
      - Та, про которую ты рассказывала? – и она достала из тумбочки свой любимый блокнотик с рисунками. Открыв его на одной из первых страниц, Лола показала свои разноцветные зарисовки сначала мне, а потом подруге. – Вот, я тебя нарисовала!
      - Здорово, вроде… - Шейне с трудом давалось общение с детьми. В основном потому, что в её окружении их почти не было. – Только у меня волосы не такие. Они короткие и льняные, а тут длинные и рыжие.
      - Когда Айна рассказывала, я представила тебя именно так.
      И девочка убрала блокнот обратно.
      - Как ты сегодня спала? – спрашивать её о самочувствии я начала ещё с прошлого месяца. Даже порой испытывала чувство вины за то, что покидаю её так надолго и возвращаюсь к себе домой.
      - Хорошо, - спокойной ответила она, достав свои таблетки и выпив вместе с парой глотков воды. – Снились леса и поля. И большое озеро с замком.
      Я улыбнулась: радовалась, что у девочки наконец закончились неприятные сновидения. Тут же захотелось спросить о новых рисунках, но Шейна нарушила молчание первой, обратившись ко мне с вопросами.
      - Ты теперь долго будешь здесь лежать? Я… имею в виду, когда тебя снова отпустят домой? Наверное, процедуры…
      - Я могу уйти уже сейчас. Всё, что нужно, давно сделали, - видя, как подруга подбирает слова, я не стала заставлять её мучить себя предельной тактичностью. Это не её беда, и она не должна от этого страдать. Даже таким вот образом. – Только вот заполню несколько нужных бумажек. Ты знаешь, как у нас все это любят.
      - Да, - ответила Шейна и, как только я встала, присела рядом с Лолой. – Я подожду тебя здесь.
      Дела не заняли так много времени. Будучи «завсегдатаем этого заведения», я быстро решила насущные проблемы и вскоре вернулась в палату. К моему удивлению, Шейна не стала молча ждать моего возвращения, а уже вовсю рассматривала рисунки девочки. Как иногда бывает здорово увидеть то, чего не ожидаешь!
      - Шейна сказала, что узнала свой родной лес на картинке! – Лола радостно перебирала ногами, долистывая свои странички, и мне самой оставалось нанести на эту картину последний штрих – попрощаться с девочкой до следующей недели.
      - Я обязательно вернусь. И посмотрю твои новые рисунки. Не скучай без меня!
      - Хорошо. Я нарисую тебе горы и снег. Вчера как раз снились. Только без шахтёров…
      Я погладила её по руке и, поцеловав на прощание в щёку, вышла с подругой в коридор. Интересно всё-таки, о чём она беседовала с моей соседкой?
      - Надо было себя чем-то занять, - услышав мой вопрос, ответила Шейна. – К тому же, я всегда любила живопись. А мои собственные попытки что-то нарисовать до сих пор не ушли дальше Лолиных. У неё красиво получается, кстати. А пресловутая Часовая башня так вообще вышла куда лучше, чем в жизни. Светлее и чище.
      Путь до гардероба, затем холл и улица – и вот мы снова посреди холодных дорог Агелидинга. Интересно всё-таки получилось – провести первую половину жизни в одной из самых южных столиц мира, а вторую – в самой северной. Увидеть мир с противоположных граней. Что может быть полезнее!
      - Итак, куда мы отправимся теперь? – Шейна огляделась по сторонам, вопросительно посмотрела на меня, затем поёжилась. И, в довершении взглянув на небо, добавила. – Погода стоит солнечная, но для моей старой тряпки, которую все почему-то называют «пуховик», не самая тёплая.
      - Сегодня ведь воскресенье. Можно пойти куда угодно. Посидеть в тепле. Как насчёт… - задумавшись, я решила подобрать самое подходяще место для прогулки. И вдруг в голове всплыл знакомый и неожиданный образ, - …Художественной галереи?
      Глаза подруги округлились в ту же секунду. Да я и сама не ожидала от себя такой идеи.
      - Хочешь сходить туда? – и лицо Шейны наполнилось умным видом, отчего сделалось ещё задумчивее, чем обычно. – Почему бы и нет! Я давно хотела там ещё раз прогуляться. Только за вход плачу я. Не хочу, чтобы ты утруждала себя ненужными тратами.
      - Да мне не… - но заставить подругу передумать не удалось. Она вновь настояла на безоговорочной оплате всех сегодняшних мероприятий.
      Эх, Шейна-Шейна… Почему же ты до сих пор не понимаешь, какой ты хороший человек! Привыкла считать себя реалисткой и мизантропом, а ведь на деле всё совсем иначе… Тебе просто не хватает того, что бы помогло расцвести. Открыться. Не хватает любви. Как и нам всем, к сожалению…
      Поймав автобус на самой ближайшей остановке, мы отправились в дорогу. Художественная галерея стояла точно между моим домом и старой школой. В детстве это позволяло заглядывать туда буквально каждую неделю. Не тратя при этом лишнего времени на дорогу по городу. Каждая новая выставка, фотоколлажи, выступления деятелей искусства – больше этого я любила разве что поэтические вечера в библиотеках. И, как оказалось, этого хватило. Всё-таки я пошла на филологию, а не на дизайн.
      В этот момент я радовалась. Боль ненадолго отступила, мысли стали яснее, и я от всей души надеялась, что наша прогулка пройдёт как надо. Так же, как и много раз до этого.
      - Как думаешь, Макс Льюис найдётся? – Шейна сидела у прохода и, заплатив за билеты, задумчиво рассматривала всё перед собой. То вид из окна, то проходивших мимо попутчиков.
      - Должен. Думаю, его обязательно найдут.
      - Что-то я в этом не очень уверена. Наша полиция последнее время меня глубоко разочаровала. До мозга костей, засев в печёнках, так сказать.
      Шейна добавила своим губам немного сдержанной ухмылки, а я ответила:
      - Это ведь популярный музыкант, известный на весь мир. Уж когда-когда, а сейчас власти просто обязаны подключить все силы на его поиски. Да и добровольцы обязательно найдутся…
      Однако подруге от моих слов лучше не стало. Всё так же продолжая вглядываться в пассажиров, она замерла и на секунду остановила свой взгляд на мне.
      - Я думаю, его уже нашли. Я его нашла. Не знаю, как такое возможно, но… В общем, если я не сошла с ума окончательно, то тот старик и есть Макс Льюис. Кто-то похитил его молодость. И жизненные силы в придачу. Может, даже хотел убить…
      Я видела, как Шейна на меня смотрела. Она редко верила в сверхъестественное, но сейчас в её взгляде я видела совсем другое. Она не была уверена в своей догадке, нет. Но то, что эта мысль вдруг может оказаться реальной, пугало её. И мне не оставалось ничего другого, как утешить свою подругу.
      - Тебе не стоит думать об этом. Ни к чему волноваться из-за того, чего может и не быть. Наши проблемы мы создаём лишь сами. Волнуемся, злимся, закрываемся от мира… Перестань держать это в себе, и всё пройдёт.
      - Да я уже пыталась, но… Мне не даёт покоя тот странный старик. Я не могу понять, кто он. Думаю, он как-то связан с происходящим, возможно, главный виновник. Просто… я боюсь его снова встретить. И самое страшное – мне кажется, что эта встреча может случиться в любую минуту.
      В этот же момент Шейну задел за руку какой-то пожилой мужчина, отчего она дёрнулась и на несколько секунд впала в оцепенение. Но, судя по её облегчённому вздоху, этот человек не был её «таинственным преследователем».
      - Вот так всегда. Всякие старикашки пугают честных студенток! – подруга негодовала так, будто на неё снова напали те страшные волки.
      - Зато он не забрал твою молодость. Вот, посмотри – всё такая же гладкая и красивая кожа. Ни единой морщинки.
      Я передала Шейне зеркало, но смотреться в него она не стала. «Что я, ни разу не видела свой большой нос и секущиеся волосы?» - в который раз прозвучали её обычные в такие моменты слова.
      А тем временем автобус миновал реку Ритты и выехал на улицу Времени. Наша школа пронеслась точно за окном, и настала пора вновь выходить на свежий морозный воздух.
      - Просто помни – страх порождает гнев. А когда мы впускаем его в свою душу, то меняемся. И тогда справиться с трудностями становится намного сложнее.
      - Да-да, ты когда-то что-то подобное говорила. Кажется, высказывание Фредерика Стока?
      - Моё собственное, - и я, подарив озадаченной подружке довольную улыбку, развернула голову к цели нашего воскресного путешествия.
      Художественная галерея имени Рика Уорена по-прежнему притягивала к себе моё внимание. Уже одним своим видом! Высокие белые колонны, расписные мозаики, переливающиеся витражи на некоторых окнах. Никогда не удивлялась, что, посетив её в первый раз, многие дети изо всех сил стремились записаться хоть в какую-нибудь художественную школу. Я и сама не стала исключением.
      Но с этим местом у нас с Шейной было связано не только далёкое детство. Нет, гораздо более близкое время – буквально четыре с половиной месяца назад. Наш выпускной вечер.
      - Там всё ещё идёт выставка Бейкера? – подруга вошла в главный коридор, отделявший первый зал от входа, и принялась доставать свой кошелёк.
      - Да, до конца года точно будет, - услышав имя любимого художника, я вновь вспомнила тот день, когда мы с ней сюда пришли. Интересно, каково сейчас Шейне? Если даже у меня такие сильные эмоции, то что сейчас происходит с ней?..
      - Вот, два билета. Как и обещала, - и, протянув мне один из них, она первой вошла в просторное помещение, стены которого давным-давно стали пристанищем для многочисленных произведений искусства.
      Картины! Мало кто представляет, какого это – быть художником. Насколько сложно работать с образами, рождая их в сознании и достраивая, порой даже перекраивая до основания! А затем создавать вновь, уже в нашем родном мире, штрих за штрихом. Уставая, тратя все свои силы, энергию. Вкладывая в них частицу себя. Своей собственной жизни, тем самым вдыхая в них эту жизнь. Ведь только живые картины могут пробудить в нас яркие эмоции. Именно они, а не рисунки на тех же рекламных стендах и плакатах, способны коснуться нашей души. Творчество – вот то, что, на мой взгляд, и делает нас людьми.
      - Ты рада, что мы сюда пришли? – отвлёкшись от своих раздумий, я вернулась к подруге.
      Та, всё ещё не решаясь подойти к первой картине, осматривала коридоры и потолок галереи. Да, Шейна всегда любила архитектуру. Рассказывала о ней, читала книги. Уж я-то как никто лучше знала этот интересный факт.
      - Да, очень, - и она, продолжая рассматривать расписные потолки, направилась к первой стене. – Рик Уорен, Герой Полярной войны. Прошлый раз его здесь не было…
      - Картины унесли на реставрацию, а сейчас вернули, - добавила я то, что услышала не так давно по телеканалу «Новости-24».
      Шейна остановилась у одной из его лучших работ. «Взятие Войсдвига». Будучи участником тех самых событий, за последние годы своей жизни Рик написал множество картин, посвящённых войне. Похоже, в этот раз их выставили почти все – проходя вдоль стены, я увидела и «Мёртвую тишину», и «Танки», и «В пекле». Даже «Конвой», который считался выкупленным богатым коллекционером, висел в самом конце новой выставки.
      - Потрясающие картины, не правда ли? Я знаю, ты любишь эту тематику.
      - Да, очень, - подруга всё ещё стояла у первого пейзажа и не могла отвести от него глаз. – Я ведь видела этот город во сне. До сих пор вижу. И всё так похоже… Только война там ещё не началась, и город стоит целый и невредимый. А тут – почти одни руины. Копоть, пекло. Но всё равно тянет. Будто я там и вправду была…
      Шейна часто мне рассказывала о своих снах. И мне, бывало, что-то такое снилось, но крайне редко. И точно не каждый день, с такой исторической точностью и реалистичностью.
      -  Порой сны являются отражениями наших мыслей. Воспоминаний и прошлого. Иногда будущего, которое нам суждено пережить или предотвратить.  Бывает – воплощениями нашего воображения. Однако чаще всего – смесью всего этого, в тех или иных пропорциях.
      - Это тоже твоё высказывание? – посмеялась подруга, наконец оторвавшись от «Взятия Войсдвига».
      - Нет, это уже Роберт Уильямс. Но смысл его слов понять не трудно. «Нет на свете большей загадки, чем наши сновидения».
      - Да, кроме Чёрных дыр и кругов на полях, - и, не переставая разглядывать картины, Шейна проследовала к следующей выставке. – Карл Лин… Странно, что южанина поставили рядом с нашим героем, их разбившим.
      - Лин ведь какое-то время жил у нас. Да и вряд ли кто-то мог предположить, что через полвека между соседями начнётся такая война…
      - Это точно, - сказала она, остановившись рядом с его лучшей картиной «Замок Мессии» (на мой взгляд, конечно). – Вот что значит реализм. Не то, что наши современные художники. Как там того типа зовут? Сумасшедший который.
      - Энди Гросберг, - добавила я, к своему сожалению, частично разделяя точку зрения подруги. – Как говорится, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними…
      Шейна быстро обошла стороной картину «Охота под Войсдвигом» и остановилась возле пейзажа «Пустынный камень». Жёлто-белые тона не могли не поражать качеством своей прорисовки, даже несмотря на то, что перед нами был один из видов пустыни Погибель.
      - Подожди. Получается, Карл умер в тридцать пять лет? Почему?
      Я сама была удивлена, когда впервые увидела годы жизни этого художника. 8010-8045…
      - Говорят, его лишили жизни из-за серьёзных долгов. Бедность – тяжкое бремя. Правда, некоторые из биографов твердят, что он ввязался в какой-то таинственный орден. Но сейчас мало кто в такое верит.
      - Хех, - и моя спутница перешла к следующей выставке. – Вот чёрт! Айна, нам сегодня не везёт… Энди Гросберг прямо по курсу.
      Для популярного современного художника, которому только в прошлом месяце исполнилось 38 лет, в этот раз выделили целый зал. Нет, я не стала бы отзываться о нём так, как подруга. Но его картины, равно как и творчество в целом, никогда не понимала и не любила. Современная живопись не так плоха, как о ней говорят: порой среди сотен новомодных работ можно найти поистине потрясающие. Даже в таком «новорождённом» стиле, как рисование в компьютерных программах (если бы ещё накопить деньги на это чудо техники…). Но вот конкретно Гросберг вызывал у меня не самые приятные эмоции.
      Шейна полностью разделяла мою позицию, порой даже придерживаясь весьма радикальной точки зрения. Вот так, пройдя мимо таких картин, как «Разрывая плоть», «Сжёгшие душу» и «Падение чёрного города», она не пренебрегла целым возом колких замечаний. Как в адрес самого художника, так и всех, кто его спонсирует.
      - О, а это что за картина? А, «Муть». Ясненько.
      - Там написано «Мыши».
      - Ну, мой вариант лучше отражает суть того, что здесь нарисовано.
      И правда – чёрные пятна на красном фоне даже издалека напоминали чёрные пятна на красном фоне. Но никак не мышей.
      - Пойдём-ка мы отсюда от греха подальше. А то я вновь начинаю сомневаться в адекватности жителей нашего прекрасного города, - и подруга поспешила в следующий зал.
       Как раз в тот момент, когда я остановилась у одной из последних работ – пёстрой картины с эксцентричным названием «Состояние совести». «Может, мы всё-таки зря его недооцениваем?» - прозвучало у меня в голове, когда я направилась за своей спутницей. Иначе бы отстала на целый коридор…
      И вот тот самый зал. Вроде бы совсем неброский, да и не такой большой, по сравнению с другими. Но во многом именно из-за него мы сегодня сюда и отправились.
      - Наш старый друг Джек Бейкер…
      - О да, - Шейна осторожно прошла мимо лавочек, и мне на секунду показалось, будто этих осенних месяцев и не было.
      Словно мы снова две молодые выпускницы, только-только получившие свои аттестаты и отправившиеся посмотреть на старинные картины ушедших эпох.
      - Кажется, что мы отсюда и не уходили, - сказала я, сразу же получив в знак согласия кивок подруги.
      Бейкер рисовал не в самом популярном жанре своего времени. Сюрреализм, пусть и такой реалистичный, в начале девятого тысячелетия был мало популярен среди деятелей искусства. Но вот что значит принадлежать не своей эпохе, а вечности! С тех пор, как он написал свою первую картину, его работы становились всё более известными и обожаемыми, а вскоре он и сам получил крайне почётный титул – заслуженный деятель искусств Рапании. Как бы я хотела, чтобы и мои труды когда-нибудь признали шедеврами! Но время вряд ли позволит этому сбыться…
      Сколько здесь было великолепных картин! «Перо души» с ярко-белыми красками, наполненными лёгкостью и полётом, «Янтарное солнце», название которой говорило само за себя. «Небесное море», поражающая своей идеей и прорисовкой! Милый «Лисёнок», притаившийся в тени могучих кедров. Даже величавая и невообразимая «Птица Бездны», которую и я бы не сумела придумать со всей своей богатой фантазией! Но самое главное ждало нас впереди.
      - Знаешь, - вдруг обратилась ко мне подруга, - я рада, что мы с тобой всегда были вместе. Только благодаря тебе мой выпускной вечер запомнился именно приятными воспоминаниями. Да что там, если бы не ты, у меня бы вообще никого не было.
      Я подошла к Шейне и улыбнулась ей. Сегодня мне вообще хотелось улыбаться как никогда чаще. Ведь кто знает, что может случиться завтра…
      - Это был потрясающий вечер. Мы просидели тут часа полтора – не помню, чтобы даже я тратила так много времени на это место. Тишина, покой и умиротворение.
      - А потом мы до двух часов ночи гуляли по набережной, - вздохнула подруга. – Было же время!
      Да… То был наш выпускной бал. Именно тогда её друг Брайн решил с ней расстаться. Не знаю, что именно заставило его так поступить в тот вечер, да и никогда не хотела узнать. Это совсем не главное. Важнее другое. Я не могла не поддержать Шейну и, решив отвлечь её от случившегося, повела в Художественную галерею. Даже в тот момент мне не могло прийти в голову, что всё так хорошо закончится. И во многом я благодарна Джеку Бейкеру и его шедеврам. Что нужно покинутому и одинокому человеку, готовому вот-вот разочароваться в людях и целом мире? Красота. Настоящая и неповторимая.
      Оставив позади «Лодку на реке времени» и «Горящую стену», мы с Шейной ещё раз вспомнили те далёкие мгновения и наконец подошли к тому самому месту, откуда и начался тот прекрасный летний вечер.
      «Новый мир». На мой взгляд, лучшая из картин Джека Бейкера. И самая большая – рамка занимала больше трети стены, так что переносить её в случае чего стало бы весьма сложной задачей. Но суть, конечно же, состояла не в размерах. Чёрные краски хаоса, первозданного космоса, без звёзд и света, подступали к центру пейзажа, грозясь поглотить всю картину. И именно там, в самом её сердце, художник изобразил крохотный островок жизни. Островок, символизирующий то, ради чего мы живём – надежду. Свежая зелёная трава на покрытой трещинами почве, а самое главное – высокий и яркий каштан, цветущий в этой темноте наперекор всему вокруг. Именно этот образ, увиденный мною ещё в детстве, помог поверить в то, что наша жизнь так просто не заканчивается. Не может быть бессмысленным существованием в пустом и жестоком мире. Возрождение и вечность – вот что ждёт каждого, кто в это поверит.
      - Потрясающая картина, - шёпотом произнесла подруга. – Даже на меня, почти равнодушную к искусству, она производит небывалое впечатление… Сразу вспоминается то стихотворение, написанное Фредериком Стоком. Одноимённое, кажется. Жаль, что нет книжки, чтобы прочитать…
      - Я могу, - и, в который раз за день встретив обескураженный взгляд Шейны, добавила. – Однажды ночью, пытаясь уснуть, я выучила его за пару часов.
      И, стараясь произносить взятые из памяти слова не только правильно, но и красиво, я встала напротив картины.
      
Новый мир

Я шёл по миру как отшельник,
Сменялись судьбы, времена.
Ещё весна – уже сочельник,
И снова новая страна.

Но я не мог стоять на месте,
Мой дух желал ответ найти
На тот вопрос, что всем известен.
Зачем сюда пришлось прийти?

Где скрыт великий жизни смысл?
Пусть неприметной, как моя…
Сгонял я прочь миллионы чисел –
Имён веков и кличек дня.

Я шёл, но вечность не желала
Мне эти тайны раскрывать.
А мир тускнел, и стало мало
Того, что мог я вспоминать.

Вопрос повис в нелепых мыслях
И не давал покоя мне.
Я брёл, увязнув в новых числах,
Кромсая их в слепой борьбе.

А мир пустел, исчезли люди,
Не сразу, нет, но так легко.
Огонь горел, хлестали вьюги –
Искал ответ я всё равно.

И догорали звёзды неба,
Теряя силы для борьбы,
И по весне засохла верба –
Последний дух моей страны.

Мир умирал, и с ним та тайна,
Какую я мечтал раскрыть.
Ответа ждал многострадально,
Не мог вопрос я свой забыть.

И ураган из чисел старых,
Что гибли в пламенной тиши,
Разрушил твердь, небес не стало,
Лишь эхо смолкло впереди.

И, неприкаянный, забытый,
Вопрос швыряя в пустоту,
Я словно стал метеоритом,
Стремясь уйти скорей во тьму.

Но вдруг каштан, живой и старый,
На чёрством ветхом островке.
И на ветру желтеют травы
В разрытой хаосом земле.

Стоял он молча, одиноко,
Вдыхая свой последний час.
Но как же мог прожить он столько
И как во мраке не угас?

А может, в этом всё и дело –
Жить вопреки всему вокруг?
И то, что разумом владело,
Пустить по ветру стылых вьюг…

Не тратить вечность на вопросы,
Наполнив смыслом жизнь свою!
Ведь долгий век – удел утёсов,
А наш – на шатком их краю.

И старый мир исчез бесследно,
А обретённый мной каштан
Расцвёл, так чисто и победно,
Стерев следы увядших ран.

Скрепившись с найденным ответом,
Вопрос рассыпался до дыр.
И из клочка былого света
Родился снова новый мир.

      Шейна долго стояла рядом и, не произнося ни слова, смотрела на картину. Интересно, о чём она думала? И какие эмоции рождались в ней сейчас? Как жаль, что мысли других людей скрыты от нашего взора. Даже самых близких…
      - Да, приятно осознавать, что в мире есть что-то более значимое, чем то, что ты видишь вокруг себя каждый день, - наконец нарушала она тишину. – Да и ты меня поражаешь. Знать целую поэму наизусть, да ещё и просто так – всегда удивлялась возможностям твоего мозга!
      - Да, я тоже, - коротко ответила я, ощутив лёгкое напряжение в переносице.
      Наверное, рассказывать стихи перед публикой – не самый лучший способ не тревожить себя. Всё-таки в свои семнадцать я всё ещё волновалась во время таких выступлений. Пусть даже перед подругой.
      - Я читала в биографии Стока, что они с Джеком Бейкером были близкими друзьями. Причём почти ровесниками. Не мудрено, что оба часто вдохновляли друг друга на разные идеи: картинами на поэмы, и наоборот.
      - Я же говорю, - хлопнула меня по плечу спутница (и по совместительству недавняя слушательница), - тебе суждено стать самой известной и умной писательницей. Да и художницей тоже. И Лолу взять в ученицы!
      Да. Это была моя мечта…  Жаль, что наши желания не всегда совпадают с возможностями.
      - И мне надо браться за ум. А то всё «Брайн, Брайн». В пропасть его глубокую! Выучусь, получу диплом и найду престижную работу. Да. И женюсь на Бенджамине Россе. Стану у него на подпевках. Нет, лучше главным продюсером! «Ангелы Кроноса» поют, а половина денег уходит мне. Чем не сказка?
      - Сказка ложь, да в ней намёк, - поддержала я подругу в её грёзах.
      Нам всем свойственно мечтать. Искать идеальную жизнь, нужных сердцу людей, свой рай. Рай, непохожий ни на чей другой.
      Так мы простояли ещё несколько минут, обсудив многое из того, что обычно считали не столь важным. Согласитесь, порой бывает полезно делиться собственными мыслями и планами на будущее со своими друзьями и родственниками. Ведь наши близкие – именно те люди, которые в первую очередь способны помочь им реализоваться.
      - Я в последнее время часто вспоминаю одну историю… Бабушка рассказывала мне её в детстве. Какая-то легенда о времени или что-то вроде того… - начала вспоминать Шейна. – Просто, я недавно про неё слышала или читала, но вспомнить название не могу…
      - Может… - но договорить я не успела.
      Взгляд подруги за короткое мгновение изменился, и она, взмахнув руками, принялась звать проходящего мимо мужчину из соседнего коридора.
      - Ник! Ник Эндрюс! Это я, Шейна! – заметив его, моя спутница нарушила тишину, царившую в нашем мирном зале, и успокоилась только тогда, когда человек подошёл к ярко расписанному краской проёму у дверей.
      - Шейна? Ничего себе! Не думал тебя тут увидеть! – мужчина выглядел лет на тридцать, может, чуть меньше. Высокий, смуглый, он взглянул на подругу, затем на меня, и я тут же его узнала.
      - Николас?
      - Айна? – от удивления он даже приподнял свои брови, дав понять, что меня он уж точно не ожидал сегодня увидеть.
      Впрочем, больше всех здесь была обескуражена Шейна…
      - Вы знаете друг друга??? – у неё, в свою очередь, глаза округлились настолько, что стали напоминать десятифунтовые монеты, парочка из которых до сих пор лежала в моей школьной коллекции.
      - Я знаю всю её семью, - сказал Николас, улыбнувшись мне так, как делал это всегда. – Мы с Филиппом Чаттерджи общаемся вот уже… шесть лет! Он помнит меня ещё студентом. А я видел Айну ещё вот такой.
      Выдав энергичный жест, он указал ладонью на нижний край одной из висевших рядом картин - «Лисёнка».
      - Ничего себе, - подружка постепенно пришла в себя и, когда удивление спало окончательно, обратилась уже ко мне. – Это ведь он помог мне найти пристанище для той совы! Кстати, - и снова она переключилась на Ника, - как её состояние?
      - Всё хорошо. За эти недели заметно окрепла и набралась сил. Правда, я не был там уже пару дней. Но ты можешь сходить к нему сама, он будет рад. Элиос даже дал ей имя – Зофия. В честь нордумской верховной богини мудрости.
      - Оу, а я хотела назвать её Снежинкой… - и подружка, как будто встретив своего дальнего и горячо любимого родственника, стала расспрашивать нашего друга обо всём на свете.
      Вот уж не думала, что Шейна знакома с Николасом! Теперь понимаю, почему он ей так понравился. Надёжнее человека и не найдёшь! Ещё когда я училась в школе, он часто помогал маме с магазином, расфасовывая и распределяя товары, завлекая покупателей, подменяя её на рабочем месте в случае чего. Не удивительно, что однажды он помог и Шейне!
      - Я и не думал, что вы с Айной подруги…
      Николас предложил всем пройтись по галерее, заодно объяснив, что около получаса назад хотел встретиться тут с одной своей знакомой, но она так и не пришла.
      - Девушки – весьма неадекватные создания, - как ни странно, эта реплика прозвучала от моей подруги. – Кто их поймёт!
      - Да уж, - посмеялся своим заразительным смехом наш общий друг. – Однако учитывая, что ей давно за пятьдесят, и мы всего лишь хотели решить одну финансовую неурядицу, то потеря не так велика, как кажется.
      А теперь засмеялись уже мы.
      Нежданные встречи с приятными людьми – вот что делает наши дни запоминающимися! Оставив позади любимый и уютный зал, мы отправились в следующий коридор, на этот раз увешанный портретами одного из известнейших художников прошлого тысячелетия – Квинта Тореса. «Дама над рекой Ритты», «Воин», «Огненный взгляд», «Бог и Мессия» - все они промелькнули рядом с нами буквально за мгновение. Так сильно мы были увлечены беседой. Ну ничего – в следующий раз обязательно рассмотрю их получше! В конце концов, в одиночку я могу сюда прийти когда угодно, а вот так, как сейчас, увы, не всегда…
      - Я и не знала, что ты любишь картины, - за Николасом я и правда никогда не наблюдала тяги к искусству. Вот к науке – совсем другое дело.
        - Просто место тихое и спокойное. Но пейзажи я люблю. В особенности морские. О, вот, кстати, и они!
      В этот момент мы вышли в просторный зал, который, казалось, так и дышал свежестью и мощью морских волн. Организаторы представили здесь сразу несколько художников, однако один всё же выделялся из их числа. Да… Про него я читала в своё время много интересных заметок. В детстве у меня была любимая книжка – «Океан и его грани», которой я зачитывалась с трёх-четырёх лет. И вплоть до первого класса. Вот именно там я и увидела картины Френка Скотта.
      Эх, море-море… Как бы я хотела к нему вернуться. Тёплые берега южных заливов, мой родной Ро-Монг… С того момента, как отец увёз нас в Иллиосию, я так и не побывала там. Нет, конечно, сейчас я люблю свой новый город. Агелидинг с его башнями и полярными сияниями долгими зимними ночами всегда казался мне сказочным и волшебным, но… там остался мой дом. Вот уже много лет я обещаю себе когда-нибудь туда вернуться. А теперь это вряд ли получится…
      «Око шторма» - самая крутая из его работ! – Шейна остановилась около большой картины, на полотне которой Скотт запечатлел невероятный по своей красоте центр урагана. Ник, в свою очередь, подошёл к «Северным волнам», так же не оставлявшим никого равнодушным.
      - Знаешь, если честно, я просто забыл, что ты любишь сюда ходить, - обратился вдруг он ко мне. – В голове такая каша после будней. Я бы и своего родного брата не узнал, если бы он ни с того ни с сего тоже оказался тут…
      И, неожиданно для всех, как раз в эту самую секунду в «морской» зал вошёл незнакомец. Нет, это не был брат Ника – я знала того лично. Да и выглядел этот парень лет на двадцать пять, а Фред уже давно отпраздновал свой тридцать шестой день рождения. Я бы не обратила на него внимания, но тот, оглядев присутствующих в зале, неожиданно направился прямо к Шейне.
      - Мисс Андерсен, какая встреча…
      Не знаю, что связывало его и мою подругу, но как только она увидела нового гостя нашей галереи, то резко изменилась в лице. Да что там! Сейчас она смотрела на незнакомца с таким нескрываемым, даже демонстративным презрением, будто тот был виновен абсолютно во всех её бедах. Во всех, начиная с развязывания Полярной войны полувековой давности (знаю, сравнение не совсем корректное, но мне показалось именно так).
      - Да уж, кого-кого, а тебя я тут не ожидала увидеть! Что, маньяк украл работы Энди Гросберга? Жаль его… Маньяка, конечно.
      Я уже давно не видела Шейну в таком состоянии. С тех пор, как умерла Сара. Уж и не знаю, что этот парень сделал в её жизни, но явно ничего хорошего.
      - Нет, вообще-то у меня здесь другое дело, - тот тоже не был рад видеть мою спутницу. Я всё старалась рассмотреть его получше, но, даже оценив внешность и манеру поведения, так и не смогла понять, больше ли в нём хорошего или всё-таки плохого. – И, кстати, ты мне тоже нужна. Слышала, что случилось с Максимилианом Льюисом?
      - Ты хотел сказать, с Максом Льюисом? Да, допустим, - процедила она и для вида вернулась к рассматриванию картины.
      - Так вот. Говорят, что последним его видела девушка восемнадцати-двадцати лет. Блондинка, причёска «каре», куртка местного покроя. Точь-в-точь как у тебя.
      Однако в ответ парень встретил лишь глухое молчание. Нет, всё же он не внушал мне доверия. И не столько своей речью. Взгляд. Вот что вызывало во мне противоречивые чувства. Бегающий, стремящийся подметить любую малость. Юркий и расчётливый. Думаю, он уже давно оценил и меня, и Ника. Но сейчас мы его не волновали – только Шейна. С таким взглядом он мог бы оказаться неплохим полицейским. Или бандитом, что, к сожалению, сейчас мне виделось более правдоподобным.
      - И ещё: камера в коридоре засняла твоё лицо. И твоей подруги, кстати… Не хочешь объяснить мне, почему тебя снова видят в самом неподходящем месте в самое неподходящее время?
      - Знаешь, я всё понимаю, Дейв… - скрипя зубами и сдерживая гнев, произнесла подруга. – Но объясни одно: если ты не следишь за мной всё время, то как? Как, чёрт побери, ты меня находишь?!!
      - Видимо, так же, как ты находишь неприятности…
      Ладно, теперь я поняла, что нужно вмешаться. Я не люблю конфликты, ещё меньше люблю становиться их частью, но бывают моменты, когда лучше действовать, чем просто плыть по течению…
      - Послушайте, - я постаралась произносить слова как можно настойчивее и в то же время с необходимой долей такта. – Я не знаю, кто вы такой, но право говорить с моей подругой таким тоном вам никто не давал. Да и меня включать в эти разговоры тем более. Если вы сейчас же не уйдёте, то будем вынуждены уйти мы. А учитывая тот факт, что вход в галерею не бесплатный, то мне придётся взять с вас цену за два билета.
      Парень, к моему удивлению, не ожидал, что я вмешаюсь. Но почти сразу же среагировал на слова, переварил информацию и вернулся «в прежнее русло».
      - Я вообще-то разговаривал с ней, а не с вами, - и, на мгновение встретившись с моим взглядом, он вдруг перешёл на чуть более официальный тон. – Я практикант убойного отдела первого участка, детектив. Меня зовут Дейв Флемминг. Занимаюсь делом вашей… подруги, насколько я понял. Убийство Сары Фредсен, если вам это имя о чём-то говорит…
      - Говорит, - уверенно ответила я и продолжила, - но что-то я не вижу на вас полицейской формы. Если вы решили её ещё раз опросить, то знайте, что она имеет право не отвечать на ваши вопросы. Особенно после такого тона.
      Думаю, детектив не ожидал от меня подобной настойчивости. Да и Шейна, похоже, тоже. Она стояла рядом, смотря на меня так, будто я вдруг регенерировала, как пришелец из фантастического сериала, и полностью поменяла свой характер и личность… Я сама вообще-то не думала, что вступлю в этот диалог. Понятия не имею, почему так вышло…
      - Милочка, я понимаю всё прекрасно. Но это – дело принципа. Я же всё время вижу, как меня водят вокруг пальца. Шейна Андерсен, которая стоит перед вами, уже много раз попадалась на подобных происшествиях. И, на мой взгляд, конечно, это очень и очень странно.
      - Послушайте меня, хорошо? – на последнем слове в моей голове неожиданно что-то больно кольнуло, и пришлось остановиться. К счастью, буквально на пару секунд. – Я вижу, что вы – человек весьма наблюдательный. Но одно дело подмечать каждую мелочь вокруг, а совсем другое – видеть людей такими, какие они на самом деле. А в вашей профессии это важно ничуть не меньше. Не думаю, что с этим стоит спорить. И я… - как назло, боль продолжилась, но всё равно не такая сильная, как вчера или неделю назад, - …вам не милочка.
      - Я соглашусь в том, что вы немного адекватнее вашей подруги, но это не даёт вам право… - однако Дейв не успел договорить.
      Николас, продолжавший стоять в стороне, наконец оценил ситуацию правильно и решил вмешаться. Правильно. Думаю, у него это получится немного лучше, чем у хрупкой сур-ганской девушки, страдающей от головной боли.
      - Я считаю, что тебе нужно уйти, парень. И впредь не приставать ни к Шейне, ни к её подруге Айне с дурацкими расспросами.
      Голос моего друга действительно звучал гораздо убедительнее. Да, всё-таки от патриархального прошлого нашего общества никуда не денешься…
      - Значит, её зовут Айна? Шейна и Айна… Креативный подбор имён, - и, развернувшись уже к Нику, Дейв продолжил. – Я не пристаю ни к кому с дурацкими расспросами. Я пытаюсь узнать правду. А тебя вообще в первый раз вижу!
      - Зато я тебя видел, и уже не раз, - к нашему всеобщему удивлению сказал Николас. – Ошиваешься недалеко от зоопарка. Бар «Дубовый лист». Часто вижу тебя, выходящего оттуда. А ещё чаще – выползающего. Не думал, что детективам так сильно нужно выпить после работы…
      - Да кто ты такой, чтобы указывать мне на мою жизнь! – практикант с каждой секундой всё слабее и слабее держал себя в руках.
      Наверное, если события продолжатся в том же духе, то дело может дойти даже до драки. И тут как назло моя голова! В таком состоянии мне лучше не нервничать. Но именно сейчас я не хотела отступать. Вступиться за Шейну, защитить себя и тем самым выпустить свою злость. Гнев на судьбу, который я сдерживала все эти месяцы…
      - Я работник зоопарка. Специализируюсь на рептилиях. Не самая востребованная и прибыльная работа, но если надо, свяжу тебя за минуту как сур-ганского крокодила – по рукам и ногам. А рядом с галереей как раз протекает река… Теперь всё понял?
      Дейв не знал, что ответить – я видела это в его глазах. Думаю, он не ожидал, что ситуация так сложится. Одно дело приставать с расспросами к двум девушкам. И совсем другое – лезть в драку с взрослым мужчиной, который даже выглядит лет на пять тебя старше. К счастью, Дейв пусть и оказался надоедливым и неуравновешенным, но вовсе не глупым. Решив не связываться с Ником, он пристально взглянул в глаза Шейны, затем в мои и, встретив в них что-то, что заставило его одёрнуться, ушёл из галереи. Слава богу.
      - Ник, блин… Спасибо тебе огромное!!! Этот тип меня уже достал! – и Шейна от души обняла нашего нового общего знакомого. – И тебе спасибо, Айна. Не ожидала от тебя такого напора.
      - Да ерунда, - через силу улыбнулась я. Боль так никуда и не делась.
      - Нет, ты что! Это было круто. Я и не думала, что ты так можешь держаться, - и она тут же поправилась, боясь, что может меня обидеть. – Ну, то есть, ты всегда была непробиваемой. Но выступать в открытую – я такого за тобой не замечала…
      Я улыбнулась ещё раз и слегка прислонилась к стене за спиной. Незаметно, чтобы Шейна не увидела. Боль нужно всего лишь перетерпеть – такие приступы я уже умела отличать от других. Минут пять неприятных спазмов – и всё возвращается на круги своя. Если это выражение вообще применимо к моему случаю.
      - Если этот «детективный любитель выпивки» ещё раз будет к тебе приставать, ты только свистни, - Ник, похоже, один остался абсолютно спокоен. Интересно, где он набрался такой выдержки?
      - Окей, - и подруга по своей привычке ему подмигнула. – А это правда, что ты бы его связал? Или просто метод запугивания?
      - Да. Правда, верёвки у меня нет, но… вон те шторы прекрасно бы её заменили.
      И в который раз за день мы услышали этот заразительный смех, присущий лишь ему одному. Что ж, всё хорошо, что хорошо заканчивается. Иногда.
      - Продолжим экскурсию дальше? – обратилась ко мне Шейна, однако услышала я её вопрос лишь со второго раза. – Айна, всё в порядке?
      - Да, я просто… задумалась. Пойдём, - и я сделала шаг от стены, когда голова неожиданно закружилась.
      Потеряв равновесие, я полетела вниз и чуть не очутилась на полу, но Николас вместе с подругой вовремя успели удержать меня на ногах. Только не это! Не сейчас… пожалуйста…
      - Айна, что случилось? – обеспокоившись, Шейна постаралась усадить меня на ближайшую лавку. – У тебя есть с собой какие-нибудь лекарства или что-то ещё?
      - Всё пройдёт, надо только подождать… Лекарства дома…
      Ник помог мне сесть на место, стараясь, чтобы я совершала как можно меньше резких движений.
      - Думаю, тебе нужно на свежий воздух. Тут нет кислорода, да ещё и краской с лаком всё пропахло. А после встречи с мистером Флеммингом я сам чуть не потерял сознание от негодования.
      Однако его шутка так и осталась без внимания.
      Шейна присела рядом, не зная, что ещё предпринять. Как же объяснить ей, что она и не должна ничего делать? В конце концов, моя подруга – не всемогущий Учитель или Месссия. Она не в силах изменить то, что предначертано. Да и они не всегда могли…
      - Я чувствую себя уже лучше. Просто немного перенервничала. Со мной такое бывает. Сейчас отдохну, и мы перейдём в зал с космическими пейзажами Дэвида Маркоса.
      - Нет, я считаю, что Ник прав. Тебе нужно на свежий воздух. В галерею вернёмся в следующий раз. Тем более что «Новый мир» мы уже увидели.
      Я попыталась поспорить, но подруга сумела настоять на своём. Непреклонная и упрямая… Недаром она родилась в год Северного Льва – неотступного, стойко принимающего все невзгоды обитателя полярных небес. Порою его качества в нашем мире кажутся мне куда важнее, чем мудрость и рассудительность Южной Совы.
      С трудом встав с лавки, я уже было хотела предложить Николасу прогуляться с нами, но тот опередил меня, заметив кого-то в соседнем зале и сказав:
      - Кажется, моя «девушка преклонных лет» всё-таки пришла. Что ж… Надеюсь, что наша общая прогулка не будет последней, - и он попрощался с нами, ещё раз подарив свою приветливую улыбку. – До следующей неожиданной встречи в самом неожиданном месте!
      - Я уже боюсь его пожелания, - посмеялась Шейна, но Ник её в тот момент не услышал, успев покинуть синий зал насыщенных морских пейзажей.
      В скором времени мы с подружкой оказались на улице. За время нашей прогулки в городе не изменилось практически ничего – лишь солнце, вечный спутник и хранитель нашего мира, уже скатилось к крышам высоких домов, скрывавших от нас улицу Времени. Первого ноября в Северной Иллиосии светлый день длится всего-ничего, но и это не могло не радовать. Ведь совсем скоро город погрузится в полярную ночь. Да, всего лишь на месяц, но и этого достаточно, чтобы окончательно пасть духом. Как же хорошо, что в итоге всё всегда возвращается на свои места, и за зимой приходит долгожданная весна!
      - Дойдём до набережной? Там есть отличное место, где можно посидеть в тишине. Пока окончательно не стемнело.
      Согласившись с подругой, я пошла вслед за ней по узкому, занесённому снегом переулку, ведущему прямо к берегам Ритты. Поначалу Шейна даже хотела держать меня под руку, но я не стала её этим утруждать – как только мы оказались на улице, боль и головокружение прошли, не оставив от себя и следа. Как я уже говорила? Всё всегда возвращается на круги своя.
      - Знаешь, несмотря на встречу с южноиллиоской заразой, мне понравилась сегодняшняя прогулка, - сказала Шейна после нескольких минут нашего молчания. Я видела, как она пытается подобрать тему для разговора, но что-то всё время её останавливало. – Живопись – вещь стоящая. А в хорошей компании – вообще суперская. Это я про тебя и Ника.
      - Да, я поняла, - постаралась я произнести как можно веселее.
      Однако судя по взгляду спутницы, вышло не слишком убедительно.
      Мы шли и шли. Легкие снежные крупинки время от времени падали с неба, но сегодня их было не так много, как вчера или за день до этого. В полумраке подступающих сумерек наш город казался тёмным и таинственным. И вот когда включили фонари, а в окрестных домах стали зажигаться янтарные окна, он вдруг преобразился. Огни в темноте – тёплые, яркие, живые. Как давно они дарят людям свет и надежду в эти холодные зимние вечера? Сколько их уже прошло по этому неприметному переулку? Счастливых и несчастных, одиноких, потерявшихся, нашедших себя… Сотни тысяч людей, со своими целями, мечтами, переживаниями. И я верю. Верю, что ничто никогда не уходит бесследно – наши прожитые жизни сливаются, соединяясь, в один всеобщий поток, несущийся по улицам этого города. По бескрайним южным степям и таёжным лесам, над ледяными водами северного океана и тёплыми течениями южных морей. Всё дальше и дальше, убегая в самые далёкие, нетронутые места нашего мира. Однажды и наша жизнь станет частью этого путешествия. Потока, имя которому – вечность.
      Мысли порой не оставляют нас в покое… Так и я – шла сейчас вместе с подругой, думая о глубоких и загадочных идеях. Вместо того чтобы просто поговорить с ней так, как раньше. Но вскоре миниатюрный переулок закончился, и мы выбрались на набережную. Ту самую, на которой и стоял мой дом.
      - Что будешь делать вечером? – спросила моя спутница. Как раз в тот момент, когда мы, перейдя дорогу, оказались у старых гранитных ступенек.
      Тех, что вели к самой кромке речной воды, покрытой льдом.
      - Почитаю что-нибудь. Может, стихотворение напишу. Про картины, к примеру. Или «Волшебную дверь» продолжу… А ты?
      - Я-то? Всё как обычно, - пройдя вдоль берега, Шейна проверила деревянную лавку на предмет пыли и присела вместе со мной. – Скоро экзамен по истории, плюс ещё куча предметов. Учёба, музыка в наушниках, зима, которой не успеваешь насладиться – всё как у всех…
      Я молча взглянула на воды реки Ритты. Холодное течение, почти полностью скрывшееся под прочной ледяной коркой, всё ещё несло её дальше на север, к волнам Полярного океана. Ни зима, ни засуха не были ей помехой – всё так же непреклонно, река следовала своим долгим извечным путём. Сейчас, как и год назад, тысячу и даже десятки тысяч лет до этого. С тех самых пор, как в этих местах впервые появились люди.
      - Знаешь, часто наша жизнь нас не устраивает. Обстоятельства, вторгающиеся, когда их не ждёшь, близкие, которые уделяют тебе слишком мало внимания. Да даже здоровье, подводящее в самый неподходящий момент. И тогда мы говорим: «Всё не так, как должно быть. Наша жизнь – неправильная, неполноценная». Но это не так. Наша жизнь на то и Жизнь, что содержит в себе множество граней. Разных, порой и вовсе противоположных. Счастье и неудачи. И то, и другое – неотъемлемые части нашего жизненного пути. Если хоть что-то отнять, он уже станет неполноценным.
      Шейна молчала какое-то время, пытаясь осмыслить то, что я сказала. Да я и сама, если честно, не готовила эти слова заранее. Просто моё состояние сейчас требовало выговориться. Сказать, что всё хорошо. Так, как и должно быть. Это было нужно моей подруге, да. Но в первую очередь это было нужно мне.
      - Да, это мудрые слова, - наконец ответила она, поправляя капюшон зимней куртки и свои светлые льняные волосы. – Жаль, что мне никогда не удастся убедить в этом себя. Принять всё таким, как оно есть – это удел избранных. Тех, кто силён духом и способен выдержать все трудности. Но я не такая. Вспомни, что со мной случалось, когда из жизни уходили близкие люди. А когда кто-то говорил гадости? Нет, Айна, в моём случае это не сработает. Я – обычная студентка. И жизнь у меня – самая что ни на есть обыденная…
      Шейна… Как же ты не понимаешь… Почему ты не видишь… Ты всё можешь изменить! Способна совершать такие невероятные вещи! В тебе столько сил и возможностей! А ты всё время пытаешься прогнать их как можно дальше от себя. Но ведь они однажды вернутся. Несмотря на все твои старания. И после всех этих попыток выкинуть их из жизни принесут лишь несчастья. Тебе и всем, кто рядом…
      - Скажи, - моя подруга тяжело сглотнула и замерла, стараясь подавить лёгкую дрожь в ладонях. Которую я всё равно заметила. – Сегодня утром я задала вопрос, и ты так на него и не ответила. Твоё заболевание. Насколько это серьёзно?
      Как же я боялась этого вопроса. И как не хотела отвечать – ни за что на свете! Только не ей. Не сейчас. Но какой смысл в том, чтобы обманывать лучшую подругу до последнего? Никакого – это уж точно.
      - На сегодняшний день я не знаю, что будет дальше. Выхода никто не видит. Но всё может измениться – даже самые скептически настроенные врачи так говорят. Может, даже уже завтра…
      - Ты хочешь сказать, что это… неизлечимо? – голос Шейны прозвучал прерывисто и тихо. Будто она пыталась пробить вдруг выросшую между нами стену, и у неё это не получалось.
      - Да.
      Короткий ответ. Но самый точный и правильный. Одно слово, способное вселить надежду или лишить её. Увы, сегодня я отвела ему вторую роль…
      Подруга не произнесла ни слова. Лишь по её взгляду, в котором вдруг погасли все яркие огни, отражавшие цвета вечернего города, я поняла, как ей было тяжело это услышать. Наверное, даже сложнее, чем мне – сказать.
      - Именно поэтому я не хотела тебе говорить. За последние полгода произошло столько всего – ты не должна принимать к сердцу ещё и мои проблемы. К тому же… Никому не известно, что ждёт нас впереди. Иногда жизнь преподносит приятные сюрпризы, порой даже чудеса. Вдруг и в нашей судьбе произойдёт именно такое чудо?
      - Ты смотришь на мир слишком оптимистично… Это хорошо, но я так не умею. Я не смогу внушить себе, что ничего не происходит. Не получится. Я… не могу стоять в стороне, в то время как тебе становится всё хуже и хуже. Не в силах тебе помочь… Я. Не могу так…
      - Я знаю. Поэтому прошу тебя не волноваться из-за этого. Пожалуйста, Шейна, - и я медленно взяла в руку её дрожащую ладонь, на которую она так и не надела перчатку. – Давай забудем об этом. О больнице, болезнях и разговоре у реки. Оставим в своей памяти лишь сегодняшнюю прогулку по галерее и нашу картину. Пусть этот день будет именно таким.
      Её молчание поглотило мои мысли. Я не знала, что она ответит, и боялась. Так, как никогда раньше.
      - Хорошо. Я постараюсь. Только пообещай мне, - и глаза Шейны блеснули в темноте набережной, вместе с огнём уличных фонарей отразив все её переживания. – Если с тобой что-то случится или ситуация изменится, то ты не станешь молчать. Расскажешь мне всё. До последней строчки.
      - Обещаю.
      Молчать… Я знала, что так будет лучше. Внушала себе это. Но она должна была знать. Скрывать всё от Шейны – не выход. И сейчас я пообещала говорить ей только правду. Пообещала прежде всего себе.
      Прошло ещё какое-то время, и мы решили отправляться домой. Я не знаю, каким сегодняшний день останется в моей памяти. И что в первую очередь я буду вспоминать. Да это и не важно. Время само всё покажет.
      - Жаль, что я не могу у тебя остаться… Мои тетради лежат дома, а утром – уже понедельник. Но завтра непременно жди меня в гости, - подруга поцеловала меня в щёку и обняла на прощание.
      Не знаю, стало ли ей лучше после этого разговора. Но мне – точно.
      - Обязательно. Попрошу маму приготовить твой любимый салат.
      Шейна посмеялась и, поднявшись по ступеням, помахала мне рукой.
      - До завтра!
      Минута, и она скрылась за одним из тёмных домов, стройным рядом стоящих по всей улице. Моей родной улице.
      А меня ожидали мои родители. Мама, с её душевными разговорами и чаем, лучшие сорта которого она всегда оставляла для меня, и папа, готовый часами рассказывать о своих путешествиях по дальним и малоизученным странам нашего континента. Однажды он побывал даже на южном архипелаге Кей-Сток1, о чём вспоминал почти каждую неделю. Их истории и рассказы изо дня в день вселяли в моё сердце надежду. Надежду на то, что однажды и моя жизнь станет такой же захватывающей. Даже теперь.
      С каждым прожитым днём слёзы удавалось сдерживать всё сложнее, но сейчас плакать не хотелось. Слишком тихим и спокойным было это место, где всего пару минут назад мы с подругой молча наблюдали за подступающей ночью.
      Я ещё раз проводила реку, что постепенно окрашивалась в тёплые золотые цвета бесчисленных городских фонарей, и взглянула на противоположный берег. Часовая башня, такая высокая, возвышалась над тёмными силуэтами старинных фасадов, маня к себе и одновременно пугая своим величием. Семь часов вечера. Время сегодняшнего дня подходило к концу. Секундой стрелки на них не было, но минутная и часовая, казавшиеся неподвижными, неумолимо двигались вперёд, с каждой минутой всё ближе и ближе подводя мир к новому дню. Рассвету, который всегда следует за любым закатом.
      Я смотрела на часы не так долго. Ещё в детстве внушила себе, что ни к чему хорошему это не приводит. Я уже тогда понимала, что может нас ожидать… Жаль, но я не могу рассказать об этом Шейне. Не сейчас. Она сама найдёт ответы на все свои вопросы. И дай Бог, чтобы я в этот момент всё ещё была рядом с ней.
      Думая над тем, как далеко способны увести нас наши собственные решения, я покинула безмолвную набережную и наконец-то направилась домой.
      
      
      
Глава 8

Меняя будущее
      
      Я не могу остановиться, не могу успокоиться. Не в состоянии просто сесть и расслабиться. То, что происходит в моей жизни, не назовёшь иначе как сумасшествием. Будто бы это и не со мной – иногда я так надеюсь, что вижу очередной сон наяву и вот-вот проснусь, оказавшись в той жизни, которой и должна жить. И не будет никаких убийств, таинственных стариков и пугающих часов. Не будет волков, назойливых детективов. И не будет Айны, умирающей из-за её болезни… Нет, со мной рядом вновь окажется весёлая и жизнерадостная сур-ганская девушка, готовая в любой момент развеять тоску и тревогу, улыбнуться, легко и непринуждённо, и отвести туда, где все заботы исчезнут, не оставив от себя и следа…
      Слишком многого хочешь, Шейна Андерсен! Мечты… Зачем они вообще существуют? Мы тешим себя иллюзиями, надеясь на лучшее, а в итоге не получаем ровным счётом ничего. И страшная сила, имя которой разочарование, вгрызается в наши сердца, разрушая надежды изнутри. Может, и вовсе не мечтать? Никогда не задумываться о будущем, живя лишь настоящим? Жизнь стала бы куда легче! Но нет, я не права… Тогда мы точно опустим руки, даже не зная, в какую сторону нам двигаться вперёд.
      Итак. Рассуждая над тем, почему мои идеи снова зашли в тупик, я перешла старинный городской мост, возвышающийся над ледяным саваном реки Ритты, и передо мной вновь предстал центральный район Агелидинга. Всё те же серые остроугольные дома – ошмётки древних камней, когда-то лежавших в глубинах остывающих вулканических гор. Тот же асфальт, покрывшийся трещинами и витиеватыми бороздами даже на такой важной улице Времени. И та самая башня, бой которой заставлял меня нервно вздрагивать каждый раз, когда я оказывалась в здешних краях. Порой я слышала удары её часов даже в своей постели. Ночью, дома, на улице Совы, хотя и понимала, что это невозможно. Что ж… Наверное, я действительно накаркала, и теперь лишаюсь рассудка…
      Но раньше времени я этого делать не собиралась. Перейдя улицу в неположенном месте (за неимением положенного в зоне досягаемости), я разглядела нужную мне вывеску и, спустя полтора часа долгой ненужной прогулки, наконец-таки добралась до мастерской «Феникс». Наверное, сегодня вечером я это даже отмечу: ноги и дурная голова не могли привести меня сюда аж с прошлого месяца!
      На счастье, магазинчик был открыт. Тихо войдя внутрь, я прикрыла за собой дверь (несмотря на жару внутри я бы не хотела, чтобы дорожку у входа занесло снегом) и осмотрелась: оценивающе и пристально, в который раз отметив, что не смогла бы тут работать и за самые большие деньги. Казалось, что часов стало ещё больше – кроме карманных и обычных будильников прибавилось ещё с полдюжины каминных экземпляров, больших настенных часов, а к ним – ещё и громоздких деревянных исполинов, которыми, ко всему прочему, можно даже и человека убить. Если в нужный момент толкнуть в его сторону…
      - Здесь есть кто-нибудь? Мистер Ливингстон?
      И правда – заходишь в магазин, а тут – никого. Бери что хочешь! Надо бы ему быть поаккуратнее, а то ещё зайдёт внутрь какой-нибудь «часовой маньяк», и пиши пропало.
      Я обошла несколько столиков, заваленных частями различных механизмов (не только часов, как вы помните), и в который раз обратила внимание на впечатляющую заводную сову, блестящую и переливающуюся в лучах холодных неоновых ламп. Эх, почему я так бедно живу? Даже сову из металла не могу себе позволить! Что за жизнь!..
      А работа у Элиоса действительно кипит – с момента моего последнего визита столиков стало гораздо больше. Мастер даже поставил один пляжный, пластмассовый, притом ещё и розового цвета, и тот оказался аж увешан грудой золотистых шестерёнок и цепей. Да… А моя судьба, наверное, работать в каком-нибудь офисе…
      Позвав хозяина ещё раз, мне захотелось присесть и передохнуть после прогулки, но не тут-то было – столиков в помещении имелось превеликое множество, а вот стульев – ни одного. Именно поэтому я и решила зайти в соседнюю комнату. Нет, а что? Заодно, может, удастся докричаться до мистера Ливингстона, если он тут не заснул часом. Или не напился от одиночества. Хотя последнее с его внешностью в моей голове упорно не вязалось.
      Соседнее помещение, если и не шокировало меня, то весьма и весьма удивило. Никакого хлама – ни заставленных столов, ни мусора, ничего! Один большой деревянный стол, на вид антикварный, и стопка бумаг, скреплённых какой-то железной держательницей в форме когтистой лапы неизвестной науке птицы. И всё! Нет, в сторонке наблюдалась дверь в ещё одну комнату (сколько их тут было, я даже побоялась представить), но это место поразило меня сразу же. Оказывается, когда надо, Элиос может быть и чистюлей. Хотя, на мой взгляд, лучше бы он поменял эти помещения между собой – мало кто из покупателей будет рад видеть захламлённые витрины прямо у порога…
      Решив скоротать минуты ожидания, я незаметно наклонилась к одинокому столику, выпиленному из ценной и очень редкой агровакской сосны, и взглянула на бумаги. «А парень ещё необычнее, чем я думала», - пронеслось в голове, когда я поняла, что половина документов из стопки были написаны явно не в этом столетии. Какие-то старые записи, зарисовки, даже пара слов на языке Эль`мен Таина. «Sec`ude-weir keps infant fos Lif». Что бы это значило?.. Перестав сдерживать любопытство, я стала листать дальше, страницу за страницей, но по-прежнему мало что понимала из написанного. Ещё пара минут, и на последних листах мне наконец попался первый качественный рисунок. Большая сова, стилизованная под эмблему, смотрела на меня прямо из центра пожелтевшей от времени страницы, а снизу я увидела надпись, выполненную красивым расписным шрифтом.
      
      Печать Совы
      7056
      
      «Печать совы»? Никогда о такой не слышала. Да и год мало с чем вязался в моей памяти. Если это вообще был год, а не что-то другое.
      - Что вам здесь нужно?
      Как я не люблю, когда кто-то за моей спиной вдруг меня окликает! В этот раз от неожиданности я дёрнулась так, что бумаги, всё ещё остававшиеся у меня в руках, вихрем отлетели в сторону и разлетелись по всей комнате. Медленно и величаво падая на пол…
      - А, Шейна. Не ожидал тебя сегодня увидеть… - и Элиос, неожиданно появившийся позади, присел, чтобы собрать выпавшие документы.
      Да и я решила не оставаться в стороне: опустившись на корточки, так же стала собирать старинные бумаги, надеясь, что спустя столько лет они сумеют пережить сегодняшнее знакомство со мной.
      - Извините, я не хотела сюда заходить, но никого не было на месте, так что… Вот, - я передала последний листок, тот самый с совой и надписью, и мистер Ливингстон бережно положил их на стол.
      - Ничего страшного. Я сам виноват, что не уследил. Раз ты зашла в эту комнату, мог зайти и кто-то ещё. Впредь буду осторожнее.
      Сегодня мастер выглядел немного хуже, чем в прошлый раз. Как будто не спал уже пару-тройку дней. Сонный взгляд, убегающий куда-то в сторону, лицо, почти такое же уставшее, как у меня, и волосы. Мне даже показалось, что он вообще не выходил из своего магазина дней этак пять.
      - Ты, наверное, хотела проведать свою сову?
      - Да, - ответила я, ещё раз изобразив на лице сожаление по поводу произошедшего. Так, на всякий случай – не хотелось бы, чтобы он вдруг выставил меня за дверь. Добро-добром, а перегибать палку никогда не стоит.
      - Пойдём за мной, - и Элиос указал на дверь, ведущую в ещё одно неизвестное мне помещение.
      Отряхнув пыль с колен, я последовала за ним. Неловко как-то вышло… Но как бы то ни было, а копаться в старинных документах мне даже понравилось. Главное – вовремя заметать следы. Напомни себе об этом в следующий раз, Шейна!
      Третья комната уже не напоминала ни магазин, ни пустующее помещение, в котором я только что побывала. Самая настоящая лаборатория! Микроскопы, замысловатые приборы, диковинные механизмы, циферблаты, промасленные шестерёнки – в общем, вы, наверное, поняли, что со своим словарным запасом и образованием я не сумею описать все нюансы этого места в полной мере.
      - Нравится? – и Элиос улыбнулся такой искренней улыбкой, какой, наверное, когда-то улыбался сам Мессия (да простят меня епископы всех храмов). – Я владею этой мастерской уже семь лет. Семь с половиной, если точнее. Приятно, когда любимое хобби становится делом всей твоей жизни. А ведь мог бы сейчас быть священником…
      И почему я не удивилась его словам? С его внешностью работать там – самое очевидное и логичное решение. Решив, что лучшей возможности расспросить парня о его прошлом мне не представится, я только лишь успела произнести короткое «А откуда вы родом?», когда с громким криком из-за шкафа на меня вылетело серо-коричневое нечто. Вот уж чего я точно не ожидала! Всё случилось буквально за секунду: большая и громкая птица за считанные мгновения добралась до меня и принялась кружить над головой, старательно избегая столкновения с руками, которыми я всячески пыталась от неё отгородиться. Наконец, растрепав крыльями волосы, с радостным кликом она села прямо на моё левое плечо. Я и глазом моргнуть не успела! Сова же, оказавшись моей давней знакомой, удобно расположилась на «подстилке» из старой зимней куртки и довольно заухала. Не так громко, как кажется, но с этого места я смогла бы услышать даже её дыхание…
      - Я вижу, она тебя узнала, - и Элиос бегло попытался снять незваную соседку, но та лишь захлопала крыльями. Видимо, давая понять, что в ближайшее время менять насест не собирается.
      - Я тоже…
      Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, а Снежинка, как я её назвала, уже чувствовала себя как дома. Даже легонько поклёвывала мои растрёпанные волосы, которые теперь напоминали не «каре», а какой-то «иллиоский веник». Моему появлению ещё никто не был так рад!
      - Как видишь, крыло в порядке. Она сама тебе продемонстрировала. Хорошо бы её отпустить на волю, но, думаю, это может подождать до весны. Пусть окрепнет и наберётся сил.
      - Да, - стараясь не дать сове склевать все мои пряди, ответила я. – Зиму лучше пережидать дома в тепле, чем в холодном лесу под тоннами падающего снега.
      Сова громко крикнула, как бы подтверждая мои слова, и сильнее вцепилась в куртку. Что ж, прощай моя последняя зимняя униформа…
      - Давай я всё же её сниму.
      И только Элиос протянул руки к Снежинке, как та, резко вспорхнув и окончательно превратив мою причёску в ничто, перелетела через всю комнату, укрывшись на самой верхней полке массивного деревянного шкафа. В самом дальнем и недоступном углу комнаты.
      - Она сама себе хозяйка, - и у меня даже хватило сил громко рассмеяться.
      Правда, когда я рассмотрела своё левое плечо, мне было уже не до смеха, но что такое пара царапин для потрёпанной временем куртки? Да и такой же девушки…
      - Ну вот. Теперь ты сама видишь, что с ней всё хорошо. Ты вовремя принесла её тогда. Ещё бы сутки, и всё.
      - Страшно подумать, кто мог с ней такое сотворить…
      Мастер задумался буквально на мгновение.
      - Не стоит об этом думать. Браконьеров у нас много, безрассудных и жестоких людей – ещё больше. Важнее то, что всё худшее позади. Поверь, твой добрый поступок тебе ещё зачтётся когда-нибудь.
      - Хотелось бы. Чем быстрее, тем лучше, - ответила я, решив не вдаваться в дискуссии по поводу справедливости высших сил, если таковые есть. Я-то давно определила для себя, что наша жизнь наказывает всех без разбора – в том числе и самых праведных. Да и верить во что-то незримое и устаревшее – глупое занятие. Но, сами понимаете, распространяться по этому поводу я не собиралась. – Что ж. Если Вы не против, я пойду. Мне ещё надо к экзамену готовиться, а до полуночи всего семь часов.
      Элиос понимающе улыбнулся (мне даже показалось, как-то сострадательно), и предложил проводить меня до самого выхода. Уже у двери, несколько раз обдумав, я всё-таки решилась задать интересующий меня вопрос:
      - Скажите, а что такое «Печать Совы»?
      Мастер застыл на месте, однако удивления не выказал, явно вспомнив, как нагло я шарила в его бумагах минут пятнадцать назад.
      - Устаревший термин, которым называли древний рыцарский орден.
      - А, - с умным видом я закивала головой, - вымершее королевство и его тайны?
      - Да, в самую точку, - и он открыл передо мной дверь. – До скорого, Шейна.
      Уж и не знаю, что такого в этой «Печати», но Элиос как будто переменился. Правда, за время беглого прощания я не заметила сколь бы то ни было существенного отличия от «Элиоса - пять минут назад», но эту тему он вряд ли обсуждал со своими знакомыми за чашечкой чая. Что ж, впредь не буду болтать лишнего. И доматывать всех ненужными вопросами.
      А на улице уже успело стемнеть… Вот за что я не люблю зимние вечера – их почти не бывает. Стоит сумеркам только-только начаться, когда бац! И вокруг стоит непроглядная тьма. А ведь впереди полярная ночь…
      В этот раз я решила не испытывать свою судьбу и дождаться автобуса, чтобы как можно раньше вернуться домой. Но удача как будто решила меня оставить – я встала на остановке и прождала почти полчаса, а нужного маршрута так и не появилось. Изредка проезжали микроавтобусы с 5-ым и 1-ым номерами, но мне они не подходили по той простой причине, что двигались с заездом в купол Вильяма. А что я там забыла кроме потерянной половины своего испорченного концерта?
      Снег шёл и шёл, седым дворником заметая улицу Времени и все прилегающие к ней переулки. Неправильным дворником, который изо всех сил старается на веки вечные покрыть город беспросветной белой бахромой и скрыть под ней всех его обитателей. Что же, у него это неплохо получалось. Учитывая, что на снегоочистительную технику в этом году выделили не так много средств, не удивлюсь, если к февралю под тоннами льда скроются все семь башен Агелидинга. И начнётся новый ледниковый период.
      Но выход есть всегда. Вот и я, решив не мёрзнуть под холодными ветрами дольше положенного, предпочла сократить свой маршрут, насколько это представлялось возможным. Серый 6-ой автобус, возможно, когда-то покрашенный в яркий белый цвет, подъехал так незаметно, что я едва обратила на него внимание. Он-то мне и нужен! Да, пускай до дома я на нём не доберусь, но вот доехать до своего универа – запросто! А уже оттуда дойду своими ножками до двадцать восьмого дома по улице Совы.
      Так я и поступила. Запыленный салон, ставший мне временным пристанищем, хмурые и уставшие лица пассажиров, ещё раз напомнившие о нелёгкой участи жителей столичных городов, даже тихая музыка, едва различимая из-за рычащего двигателя внутреннего сгорания, будто желающего выпустить весь свой жар на свободу – эта картина знакома нам всем с далёкого детства.
      Обыденность нашей жизни удручает… Зашкаливает, до невозможного, погружая в пучину будничных дней. Нет, не серых – этот цвет хоть кого-то может обрадовать. Повседневность не имеет оттенков – её пелена лишь гасит краски окружающего мира, с каждой неделей делая их всё тусклее и тусклее. Вот из жизни исчез радостный жёлтый цвет, за ним яркий оранжевый, потом – живой зелёный и умиротворяющий голубой. Мир теряет свои тона. Становится для нас лишь окружающим пространством. Зоопарком, тесные клетки в котором – наша дорога с работы до дома. А затем исчезают и чёрно-белые цвета, не оставляя после себя ровным счётом ничего. Мы часто задаёмся вопросом, как из весёлых жизнерадостных детей вдруг получаются такие несчастные и безразличные ко всему взрослые? Вот так – переставая видеть краски своей собственной жизни.
      Чем же я отличаюсь от всех остальных? Ничем. Абсолютно такая же блёклая обывательница, коих в нашем городе несколько миллионов. Вы можете встретить меня по дороге в школу или на работу и пройти мимо, даже не заметив моего присутствия. И так каждый день, год за годом. Я обычный человек – вам не зачем обращать на меня внимание. Вам всё равно. Так же, как и мне.
      Знаете, раздумья играют с нами злую шутку: разгораясь в сознании голодным лесным пожаром, превращают стандартные трудности в проблемы, а те, в свою очередь, в настоящие трагедии. Я сама себя выжигаю. Мучаюсь на откровенно пустом месте. Знаю. Но ничего поделать не могу. К счастью, сегодня мне хотя бы хватило ума выйти из автобуса в нужный момент – иначе бы тот увёз меня далеко на юг. А мне там уж точно делать нечего.
      Лучше бы я зубрила сейчас историю Северной Иллиосии! Пускай так, чем рассуждать о всякой чуши и портить себе настроение. Как там сказано в Священной Книге? «Пустивший в своё сердце уныние первым продаёт душу Дьяволу». Хотя кому нужна моя душа – даже самый рядовой демон предпочтёт что-нибудь другое…
      Проходить через парк Листа, как когда-то в свой День рождения, не имело смысла. А принимая во внимание тот неприятный факт, что там произошло, я вообще опасалась подходить к его границам ближе, чем на сто метров. Вот что делает с нами телевидение!.. Улица Совы – палуба моего родного корабля. Жаль, я никогда не считала себя обитательницей капитанского мостика. Шагая в темноте дороги, одиночными кругами освещённой слабым светом почерневших фонарей, столбы которых давно покрылись пылью и коррозией, я старалась не останавливаться и уж тем более не обращать внимания на проходящих мимо людей. Темнота – друг молодёжи, но никак не порядочной девушки.
      На счастье, моя улица не отличалась крупными габаритами. Ограждения парка уже закончились, и впереди показалась башня Горная. А значит? Правильно, мой дом должен показаться уже через пару минут. С переносом экзамена все планы на выходные изменились ещё загодя, и встречу с подругой пришлось отложить. Айна могла последнее время пропускать занятия, всякие лекции и ненужные никому лабораторные, но только не экзамены и зачёты. Это ведь святое! Только вот готовиться вместе мы не стали. Я не решилась. Да и она не предложила. Не знаю, может, в январе всё будет по-другому – время покажет.
      В тот самый миг, когда до дома оставалось каких-то сто метров, я что-то почувствовала. Нет, ни прикосновение или чей-то взгляд, как обычно. Запах. Как будто рядом что-то сгорело, и дым с копотью наполнили всё вокруг едким ароматом, ещё более неприятным в холодном зимнем воздухе. Промелькнула мысль не вдаваться в подробности и идти дальше. Вполне здравая мысль, да что там, я даже ей последовала, но не тут-то было. Уже на последних шагах я заметила по левой стороне улицы столпотворение. Человек десять-двадцать собралось недалеко от… моего дома и наблюдало за тем, как из окон одной из квартир вырывалось пламя…
      Не может быть!.. Только бы пожар не случился у нас! Я, вдруг позабыв о снежных заносах, опасных прохожих и тысячи экзаменах сразу, со всех ног поспешила туда. В леденящем чёрном мраке всполохи огня становились всё отчётливее и отчётливее, и я внезапно осознала самое страшное: судя по расположению окон, пожар бушевал как раз в моей квартире!
      Господи!.. С диким стуком в груди я достигла подъезда. Как раз в тот момент, когда подъехали пожарные машины. Разумеется, внутрь меня никто не пустил – жильцы выбегали один за другим, побросав все свои дела и порой даже забывая надеть на себя что-то кроме домашнего халата или дешёвой спортивной кофты.
      - Девушка, отойдите оттуда! – грузный мужчина в пожарной форме отпихнул меня в сторону и стал первым, кто вошёл внутрь. Сразу чувствовался заметный опыт в таких делах.
      За ним последовали его товарищи, и в тот момент, когда я попыталась ещё раз проникнуть в дом, прямо сверху на меня полетели стёкла. Осколки окна свалились неожиданно – но, к счастью, кто-то успел резко одёрнуть меня в сторону, и большая их часть пролетела мимо.
      - Что за чёрт! – мои слова звучали не слишком логично и последовательно, но из всех фраз эта была единственной более-менее цензурной.
      В тот момент я даже не взглянула на того, кто вырвал меня из-под града обломков – мне надо было попасть в дом! И плевать, что там горел адский огонь и тонны мусора сыпались сверху. Я подождала, подгадала подходящий момент, под шум толпы влетела внутрь.
      И сразу пожалела об этом – дым, в сто раз более густой и отвратительный, чем на улице, заполнил собой почти весь подъезд, заполнил настолько, что я бы и при всей экипировке не смогла пройти наверх. Ведь с каждым этажом становилось всё хуже и хуже – это я помнила ещё с уроков ОБЖ. Наконец, не в силах находиться внутри, я с глубокой досадой и ненавистью к себе выбежала обратно. Как раз в этот момент вновь посыпались стёкла выбитых окон, и очередной пожарный подхватил меня за руку, уводя от дома как можно дальше.
      «Это их работа, - твердила я, - спасать, а потом улаживать всё остальное». Их работа, чёрт возьми! И пока я рассуждала, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в свою квартиру по одной из пожарных лестниц, мой взгляд неожиданно обратил внимание на табличку возле правого края дома. Обратил, оцепенел и навсегда потух…
      Я понятия не имею, как такое могло случиться! В этот момент в моей голове возник такой бульон из эмоций (именно бульон, не иначе), что я была готова плакать от досады и прыгать от счастья. И притом одновременно… Шейна Андерсен, студентка филологического факультета Государственного Университета Агелидинга, первокурсница и бывшая выпускница – самая настоящая дура! А как ещё я могу себя называть после того, как пыталась пробраться в горящий дом номер двадцать шесть по улице Совы, когда мой номер дома – двадцать восьмой?!!
      - Это не мой дом?.. Не мой! – всё ещё не веря, что в жизни вообще случается подобный бред, я взглянула чуть левее себя и увидела соседнее строение.
      Да, всё правильно – вот мой дом, 28-ой, а вон там окна моей квартиры. Здания рядом похожи, да, учитывая, что агровакско-рапанский стиль не блещет изысками, но чтобы перепутать их вот так… Да и догадаться только сейчас… Несусветная глупость!
      Не в силах больше смотреть на горящие окна, яркое пламя которых завораживало не хуже пресловутых часов, я поплелась к себе в подъезд. Опустошённая и не способная в ближайшие полчаса предпринимать какие-либо конструктивные действия.
      - Шейна, это ты? – мама отозвалась с кухни, наверное, в очередной раз готовя для меня какой-то салат, и, так и не дождавшись ответа, взорвалась словесной тирадой. – Ты видела, что случилось рядом? Пожар! Не знаю, кто там жил, но огонь уже перекинулся на соседний этаж! Слава богу, что ты вернулась! Я за тебя волновалась!
      - Слава богу, что это не у нас, - прошептала я, нервно дрогнув от собственных слов.
      - Господи, Шейна! Что с твоим лицом!
      Мать, заглянувшая в коридор, будто увидела призрака. Не зная, что заставило её охнуть от ужаса, я быстро подошла к зеркалу и взглянула на себя. Воу! Вот это неприятность… Видимо, один из осколков всё-таки достиг своей цели. Не думаю, что порез такой уж серьёзный, но… крови из него натекло достаточно, чтобы убедительно пугать детей и их мам в День Изгнания Мессии.
      Красные кровоподтёки испачкали всю правую щёку и висок, не говоря уже о волосах, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить маму и не дать ей впасть в истерику. А с ней такое случалось частенько, надо сказать.
      - Нужно срочно, как можно быстрее промыть рану и обработать её! Бегом! Во имя всего святого, как это случилось? Почему ты не сказала сразу, как только вошла?
      Да потому что я не заметила этого! Не знаю, шок ли стал причиной или ещё какая-нибудь ерунда, но боли я так и не почувствовала. Да, жжение, но я списала это на холод.
      - Полный порядок, - сказала я, последовав всем указаниям моей матери и, не смотря на собственные протесты, наложив на порез большой пластырь. Весьма заметный – что не могло не огорчать.
      - Ты сможешь завтра идти на экзамен? Если надо, я вызову врачей.
      - Я скорее не пойду из-за дурацкого пластыря, чем по вине крохотного пореза, - отшутилась я.
      К сожалению, юмор не смягчил обстановку.
      - Шейна, я тебя всегда прошу: будь осторожней! Реальный мир – это не игрушка. Нужно серьёзней ко всему относиться!
      - Да, мам, хорошо.
      Сказав три простых слова, я взяла с кухни пакетик сока и направилась к себе. Нет, зачем мне сейчас спорить? Да, я бы могла сказать, что с таким подходом, как у неё, можно провести всю жизнь, каждый день с ужасом ожидая кирпич, падающий тебе на голову, так и не сумев расслабиться. Но мне это надо? У меня на носу экзамен, от которого зависит всё будущее, и я не собираюсь тратить оставшиеся пылинки нервных клеток ещё и на споры с семьёй. Хватит и пожара…
      Лекции – вот что меня сейчас должно волновать! Причины распада Нового Сагрина, последствия войны Души, Нордумский кризис и, конечно, Полярная война. Темы вразброс – но лишь для того, чтобы мы усвоили всю историю мира в общем виде. Жаль, что из всего этого меня всегда интересовал только последний пункт. Но, по крайней мере, выучу его первым.
      Вечер только начался. И я всё успею. Весь материал за половину семестра – плёвое дело. Тем более что в школе мы проходили это ещё с пятого класса! В конце концов, какой студент хоть раз не страдал от очередной сессии? Пускай и первой. Самое главное не отвлекаться!
      К сожалению, это именно то, что я сейчас делала… Сначала пара любимых песен «Ангелов Кроноса», выбранных фоном для подготовки, переросла в полноценный рок-концерт внутри моих наушников, затем, чего я так боялась, вернулся отец, и вместо тарелки салата в постели пришлось идти ужинать на кухню. И под конец родичи врубили телевизор, чтобы и так сбить мой настрой и перемешать все мысли в одну сплошную кашу!
      Хотя… Я бы могла настоять на тишине. Могла взять лекции с собой на кухню, попробовала бы, на худой конец, остаться в комнате. Но я не стала этого делать. А всё почему? Правильно – подсознательно я искала любую возможность увильнуть от зубрёжки. Даже если бы сейчас объявили об увеличении пенсий на 0,5 процента, то я бы всё равно пялилась в телевизор, а не занималась делом. Ещё одна причина себя не любить.
      - В следующем году пенсионный фонд увеличит выплаты на 0,7 процента. Это было достигнуто за счёт…
      Надо же, я почти угадала! Из телевизора вылетела очередная новость, и родители, крепко ухватившись за неё, принялись обсуждать. Живо и задорно, будто только что каждому жителю Агелидинга подарили большой кусок пирита (ещё раз простите меня за геологию с её терминами).
      - Я сегодня прочитал в газете, что на шельфе Полярного океана нашли целое нефтяное месторождение! – допив свою порцию чая, отец откинулся на спинку стула и, видимо посчитав, что новостей нам катастрофически не хватает, начал рассказывать свои. – Теперь Рапания и Нордум спорят, кому оно принадлежит. Хех, надеюсь, наши соседи покажут варварам, где раки зимуют!
      - Между прочем, у нас в родне тоже были нордумцы, - как бы невзначай произнесла мама.
      - Да, знаю. Но это было давно и неправда. А тут – фактически новый международный скандал! Надо бы и нашей стране свои права заявить. Не стоять в стороне. Южане выкаблучиваются, а мы чем хуже?
      - А что там с южанами?
      Лукас (отец) размял свои плечи, заметно уставшие после суточного ползанья в шахте, и добавил в разговор очередную «сенсацию»:
      - Эти коммандеры перетянули поставки дерева себе! Представляешь! Агровакская сосна, лучшая древесина в мире, а контракты на её импорт заключила Южная Иллиосия! На выгодных условиях, в обмен на свою сталь! Ха! Видал я их сталь – ржавеет после первого дождя!
      Да уж… Как бы я не любила южан, но обсуждать, кто что кому поставляет, за ужином не стала бы никогда. Покуда буду в здравом уме и трезвой памяти, как говорится. А эфир «Новостей-24» продолжался – назло здравомыслящей публике.
      - Сегодня стало известно, что с Даниэля Оуэна, известнейшего архитектора Агелидинга, были сняты все обвинения. Напомним, что здание аэропорта, проектируемое под его личным руководством, обрушилось два года назад, и с тех пор его держали под стражей. Суд наконец признал мужчину невиновным, полностью водрузив груз ответственности на поставщиков некачественных строительных материалов. Вина целиком лежит на…
      Тут я постаралась отвлечься и начала напевать одну из любимых своих песен – «Я лечу без крыльев». Однако уже на припеве отец, достав старенький пульт (правда старенький – даже изолентой замотан!), сделал звук громче. Так что я поняла, что задерживаться здесь не стоит.
      - На этой неделе астрономами Агровакии было сделано два сенсационных открытия! В начале недели им удалось установить точные размеры и скорость большого жёлтого пятна – огромного урагана – в атмосфере газового гиганта Кроноса, а буквально позавчера, с помощью радиолокации, спутник «Триест» обнаружил на поверхности Эфлесса, четвёртой планеты с весьма низким альбедо, глубокий и впечатляющий каньон, протянувшийся на…
      Дальше я слушать не стала – ещё не хватало завтра рассказывать про обрушение аэропорта на четвёртой планете в рамках темы «Основание Агелидинга». Кстати, когда там его основали? 7773 год, если не ошибаюсь… Надо бы уточнить, а то ещё попаду в тупик на этом вопросе – мало не покажется!
      Но лекции опять не хотели надолго оставаться в моей голове. Хроники о путешествиях известных конкистадоров пятого тысячелетия, причины и поводы войны между Сур-Ганом и Эт-Смарагдусом, на этот раз в тысячелетии шестом, история Эль`мен Таина, известная лишь по письменным источникам – уже через полтора часа моя голова готова была просто вскипеть! Взорваться, во всех смыслах этого слова. И ведь не могла я, всегда поражающая всех своей гениальностью (да-да), догадаться подготовиться ещё за неделю. Так хоть какой-то шанс мог бы быть!
      «Ладно, окей. Надо просто остыть и попытаться запомнить как можно больше дат. Если будет тест, это пригодится как нельзя лучше. Так-с… Распад Нового Сагрина – 7581-ый год. Раскол Иллиосии на Северную и Южную – 7724-ый. Война Души – 7560-7591-ые года. А-а-х! Я не в состоянии это запомнить! Ни за день, ни за неделю. Даже за месяц…»
      Но я всё же попыталась взять себя в руки и прочитала следующую дату. «Гибель Эль`мен Таина – 7056-ой год. Семь тысяч пятьдесят шестой? Где я видела это число? Совсем недавно… Снова улетев в сторону от основного занятия, я порылась в памяти и внезапно вспомнила: бумаги Элиоса! Значит, они и вправду были подлинные! Только вот почему он сказал мне, что это орден погибшего королевства, если под ним стоит дата гибели? Вроде по логике должно быть наоборот – время основания. А, к чёрту! Я так сойду с ума!»
      И, решив освежить свои мысли, а заодно и себя саму, я бросила тетрадки на подушку и отправилась в душ. На чистую голову всё же думается лучше, чем на такую, как сейчас. Грязную, промёрзшую и немного окровавленную…
      Тёплая ванная после зимней стужи – а холодно у нас бывает даже в квартире – это настоящее блаженство. Блаженство, доступное даже бюджетникам. Горячая вода медленно прогревала моё освободившееся от грузной одежды тело, сантиметр за сантиметром, заставляя забыться и позволяя отключить переживания. Хотя бы отчасти. Всё, о чём я сейчас думала – как бы не намочить пластырь на виске. Остальное ваша покорная слуга постаралась отмести куда-нибудь подальше. Экзамены? Переживания по поводу расставаний и недомолвок? Да кому они нужны! Важнее всего то, что здесь и сейчас. Настоящее – вот чем надо жить, всегда и везде! И пускай я вновь сама себе противоречу.
      Любовь к горячему душу, почти огненному, у меня ещё с детства. Иногда это помогало отвлечься от проблем, иногда нет, но почти всегда, стоя под расслабляющими потоками, вырывающимися из самых недр водопроводных труб, мне становилось лучше. Даже когда я болела гриппом, и температура организма переваливала за сорок…
      Но вечно это, увы, продолжаться не могло. Я вымыла волосы, отбросив в сторону мысли о «плохой примете перед экзаменом», и потянулась за полотенцем. Жаль, что нельзя было побыть здесь подольше – остатки совести не позволяли мне совсем забросить подготовку. Завернувшись в халат (хотя кого я обманываю – на деле это была простая пижама), я вышла из ванной комнаты и отправилась к себе. Как раз тогда, когда отец меня окликнул.
      - Шейна, ты слышала, что случилось у Лунной башни? Ещё одну девушку зарезали! Говорят, всё тот же серийный убийца. По почерку определили. Прямо как твою Сару…
      Вот надо было ему! Я так хорошо сумела отстраниться от переживаний… А тут он, со своей очередной новостью! Нет бы что-нибудь хорошее сказал! Например, поинтересовался, зачем на моей голове висит этот дурацкий пластырь! Нет, куда там! Одни камни его и интересуют. И жёлтая пресса, в которой желательно бы упомянули что-нибудь про эти самые камни…
      Но я всё-таки вернулась за лекции в куда лучшем настроении, чем пару часов до этого. В конце-то концов! Кого волнует, сдам я этот дурацкий экзамен или нет? В жизни бывают куда более важные проблемы! Вот, например, Айна. Бедняжка не заслужила то, что с ней происходит. Да и никто не заслуживает такого… И что самое страшное, я не могу с ней об этом поговорить. Мы договорились всё друг другу рассказывать, но как только разговор касается темы её здоровья – всё, ступор. В моём горле как будто возникает ком, не дающий внятно произнести что-то вменяемое. Я боюсь за неё, боюсь её молчания. И боюсь своего бездействия.
      Мир катится в ад. Всё, что происходит вокруг, напоминает страшный сон душевнобольного пациента. Я не понимаю, какой смысл во всём, что случилось до этого. В событиях нашей жизни. Да и есть ли он? Только в книгах бывают умные и продуманные сюжеты. В реальности нет ни логики, ни окончательного финала. Мы просто идём, вслепую, и никто не может сказать, куда приведёт нас наша дорога. Мы заблудившиеся путники, которым никогда не суждено найти свой дом.
      Что же… Как вы поняли, даже последние часы своего выходного я провела, занимаясь не тем, чем надо. Да, мне удалось выучить немного материала, но выйдет ли из этого толк? Завтрашний день должен это показать.
      
      ***

      Зимняя сказка – все мы хоть раз мечтали стать её частью. Почувствовать приближение новогодних праздников, окунуться в белоснежную кутерьму, мигающую сотней ярких красочных оттенков. Да даже самого заядлого пессимиста способна растрогать если не нарядная рождественская ёлка, то хотя бы полновесная тарелка сочных мандаринов! Или, на худой конец, дорогой коньяк «Дикий Серпентан» - тут равнодушным уж точно никто не останется.
      Я вновь почувствовала себя частью этой истории, как и в прошлый раз. Как и каждую ночь, когда невозможные сновидения посещают моё измученное обыденностью сознание и дарят ему картины прошлых дней, ушедших в небытие. Я давно перестала задаваться вопросом, для чего это происходит. Быть может, смысла тут никакого и нет? Молодая девушка, которая за время моих ночных грёз уже повзрослела аж на три года, её любимый человек, предложивший ей совсем недавно руку и сердце. И Южная Иллиосия, старая и неизвестная, какой её, наверное, уже никто и не помнит.
      Я стояла в широкой и уютной комнате, не отводя взгляда от новогодней ёлки, переливавшейся на фоне матового камина всеми цветами радуги. Не знаю, как долго это продолжалось, но осознание того, что я – это Шейна, а не кто-то другой, пришло ко мне только сейчас. А с ним и чувства той самой призрачной девушки, что ходила по нашему миру полвека тому назад. И вот сейчас она снова прошла мимо меня, как всегда не заметив и намёка на присутствие незнакомки из будущего. Её волновало другое: дела намного более важные, чем что бы то ни было на этом свете.
      Достав из красивой, расписанной рапанскими мастерами шкатулочки миниатюрный ключ, она отворила свой шкаф и, замерев на мгновение, взглянула внутрь. О да, я знала, что там. И уже давно ждала, когда очередной сон покажет мне этот самый день. Самый долгожданный в её жизни.
      Свадебное платье Грейси выбирала почти три недели. Из всех предложенных вариантов ей не понравился ни один, и даже тот факт, что в стране назревает кризис, а деньги государства уходят на подготовку к войне, не сумел её переубедить. «Для такого дня всё должно быть самым лучшим!» - твердила она другим и прежде всего себе. И вот совсем недавно ей удалось найти что-то действительно стоящее. А как же иначе – фасон «Принцесса», длинные и элегантные швы, от талии до пола, и сама ткань – лёгкая, бархатная и почти невесомая. Платье мечты! И стоило оно как самая настоящая мечта всей жизни – аж сто иллиоских динаров! Про курс и соотношение цен с нашими (то бишь современными) я не задумывалась, но за такую сумму можно было купить себе новую стиральную машину, холодильник и телевизор. Причём всё вместе. И ещё осталось бы на ужин в дорогом ресторане. Эх, всё бы отдала за такое! Хотя, на мой взгляд, самое главное для невесты на свадебной церемонии – жених. Подберёшь не того, и никакое платье не поможет…
      Грейси стояла возле шкафа целых пять минут. Никогда в жизни я не наблюдала за девушками в ночь перед свадьбой, но, думаю, такая картина встречалась гораздо чаще, чем мне казалось раньше. Её чувства – волнение, восторг, страх, сомнения, даже грёзы – отдавались во мне гулким эхом, передаваясь и вспыхивая уже в моём собственном сознании. В этом и была прелесть таких снов – я становилась этой девушкой, буквально проживала ещё одну жизнь, снова и снова погружаясь в неё с головой. Что там ждало меня с утра? Экзамен? Или мой очередной День рождения? Я помнила смутно – воспоминания о реальной жизни в такие моменты покидали меня, почти полностью исчезая где-то глубоко внутри.
      Стук в дверь прервал наши размышления. Громкие удары по деревянному каркасу раздались на весь дом, и героиня моих снов, бегло скрыв своё сокровище от посторонних глаз, убрала ключ и поспешила в коридор. Стук не прекращался: кому-то снаружи срочно требовалось попасть внутрь. Будто от этого зависела сама жизнь.
      - Кайл? – Грейси Эванс удивилась визиту своего жениха не меньше моего.
      А как же иначе! Ведь ещё утром они договорились встретиться лишь на церемонии, даже произнеся своеобразные клятвы. Дань традиции, но в их время это вдруг стало очень модным.
      - У меня плохие новости, - Кайл не стал стоять в дверях и прошёл в гостиную, буквально на ходу скинув с себя сапоги и офицерскую шубу.
      Он не был похож на себя. Да, порой с ним случались вспышки гнева, но на фоне всего остального это можно было списать на напряжённый график и многочисленные военные задания. И тайны, которые он не мог никому рассказать. А сейчас даже его взгляд говорил о том, что парень едва сдерживается, чтобы не начать кричать на всё вокруг себя.
      - Что случилось? – испуг моей спутницы передался и мне. Не в силах ждать, я сама задала этот вопрос, но, конечно же, меня никто не услышал.
      - Отец. Он умер. Только что.
      Грейси дёрнуло от шока. Будто в этот момент тысячи хрустальных ангелов разом лопнули, распавшись на миллионы миллионов острых осколков стекла. Да, именно такая картина сейчас возникла в моей голове. И никакая другая.
      - Как? – она встала напротив своего жениха, и, переждав тяжелейшую паузу, оба сели на диван у камина.
      - Я не знаю… - губы Кайла дрожали, прерывистый голос не позволял произнести почти ни слова. – Сердце. Он всегда жаловался на него. Может, оно. Или ещё что-то. Я понятия не имею…
      Грейси взяла его за руку и потянула к себе. Но и я, и она понимали, что сейчас ему не требовалась поддержка. Нет, именно в такие моменты людям необходимо хотя бы немного побыть наедине.
      - Мы сумеем это преодолеть. Просто знай, что я всегда рядом, и…
      - Это его всё равно не вернёт, Грейс, - жених убрал в сторону её руки и вздохнул, проглотив жёсткий комок внутри. Чтобы хоть как-то выговориться. – Ничто не вернёт. И это моя вина – я должен был всё время быть рядом. А я не смог ему помочь! И именно сейчас!..
      Девушка молчала, сдерживая накатывающее напряжение. Она знала, чем закончится этот вечер, но всё ещё успокаивала себя призрачной надеждой на лучшее.
      - Значит, завтра мы не?..
      - Да, придётся всё отменить. Я… я не смогу стоять у алтаря после всего пережитого сегодня. Грейс, пойми, - Кайл взглянул в её глаза. Точно такие же, как у него. Наполненные отчаянием и болью. – Я сожалею, даже больше тебя, но так нужно. Мы поженимся позже, перенесём свадьбу. Сейчас – сейчас я должен побыть один.
      - Я. Я понимаю, Кайл, - и она встала со своего места, мельком взглянув в сторону шкафа. – Пообещай, что это всё равно случится. Пожалуйста.
      - Мы же давали клятвы, - почти шёпотом произнёс он и, встав вслед за невестой, потянулся к шубе, - мне надо идти. Я сам всех предупрежу и отменю мероприятия.
      - Если что-то изменится, дай мне знать, хорошо? – стоя в стороне от него, сказала спутница.
      - Конечно, - ответил Кайл, даже не посмотрев в её сторону. – Непременно…
      Отчаяние вырвалось из плена, как только он переступил за порог дома. Тяжёлые слёзы потеки из глаз сломленной девушки, и она, упав на колени, во весь голос разрыдалась. В темноте вечерней гостиной, в свете огней новогодней ёлки, ярко освещавшей всё вокруг. Зимняя сказка неожиданно превратилась в кошмар. Я чувствовала всё то же, что и она. И так же не смогла выдержать этого. Заплакав, еле заметно, мне внезапно изо всех сил захотелось исправить произошедшее. Утешить Грейси или побежать за Кайлом. Поговорить, всё объяснить и убедить вернуться.
      И, не сдерживая себя, я выбежала на улицу. Буквально за мгновение оказалась на едва освещённой дорожке, засыпанной сотней сугробов – тёмно-синих валунов, искрящихся в тусклом свете редких уличных гирлянд. И я заметила его. Молодого офицера, идущего уже на той стороне улицы. Поникшего, разбитого и молчаливого. Увидела там его и ещё одного человека, шедшего рядом с ним, всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Молчаливого седого мужчину, одетого в старинный, чёрный как уголь костюм, не по погоде тонкий и холодный. Того самого старика.
      
      ***

      В тот момент, когда прозвенел будильник, я услышала крик. Отчаянный, обречённый и, наверное, свой собственный. На счастье, надоедливая мелодия из новых часов, недавно купленных взамен старых, вовремя заглушила ночные кошмары, буквально за шкирку вернув меня в реальный мир. В дневной кошмар, если точнее: как только я поняла, что нахожусь в своей постели, а не на зимней улице пятидесятилетней давности за сотни километров отсюда, актуальные воспоминания тотчас загрузились в мой мозг.
      Экзамен по истории… Не знаю, что лучше – это или встреча с загадочным призраком, похищающим у людей молодость. По мне, так одинаково. Я, с великой неохотой и желанием послать всё к чёрту, покинула уютную и тёплую постель, отправившись собираться. На эшафот, не иначе…
      «Утро не может быть добрым, когда тебе куда-то надо». Так гласила старая нордумская пословица, не потерявшая актуальности и в наши дни. Ещё бы – с их погодой, непроходимыми болотами и постоянными штормами выходить из дома – чистое самоубийство. Когда там они напали на Агровакию? 7550-ый год? Нет, 7560-ый! Блин, за ночь даты запомнились только на половину… Окей, и то хорошо.
      - Удачи тебе сегодня на экзамене, - мама собиралась на работу, уже проводив отца в его долгое шахтёрское приключение, и успела наделать мне пару бутербродов.
      - Не, я сегодня на голодный желудок. Мне так лучше думается, - и всё, что я прихватила с кухни, оказалось кружкой горячего кофе. Единственным, что мне сейчас было необходимо.
      Собирать вещи, одновременно умываясь, переодеваясь, короткими глотками попивая бодрящий напиток и повторяя лекции, должен уметь каждый студент. Не знаю как другие, а у меня это получалось сегодня весьма и весьма неплохо. Но долго рассиживаться на одном месте не было времени: завершив процедуру экипировки, я попросила мать закрыть дверь и, наконец покинув свою родную обитель, вышла в мир.
      Хорош же сегодня был этот мир! Холодный леденящий ветер с прошлого вечера усилился многократно, а снег – детище монолитных серых облаков – заносил улицы нашего города пуще прежнего. В самое время устраивать Новый Год! А не тридцать первого декабря, когда на улице даже в полдень стоит непроглядный мрак, а наружу не выйдешь без дюжины слоёв тёплых шуб. Увы, но привычный порядок вещей на нашем свете суждено изменить далеко не мне.
      Автобус добирался медленно, тащась по улице Совы как черепаха и лениво, с неохотой обгоняя машины впереди. Это ещё хорошо, что я вышла из дома вовремя – иначе бы точно опоздала! А Розетта Чейз вряд ли погладила бы меня за это по головке. Знаете, даже хотелось высказать водителю всё, что я думаю о его нерасторопности. Но, увидев на выходе за рулём тщедушного старичка, всем видом дававшего понять, что на лихачества он не способен в принципе, я не стала баламутить воду. Старших надо уважать – тем более что таких у нас становится всё больше и больше…
      Да уж. Сколько их ещё будет, этих людей, лишившихся своей молодости? (В том, что так оно и есть, я убедила себя уже давно.) Вдруг когда-то такое случится и со мной? Недаром ведь ко мне постоянно является тот старик. Что ему вообще надо? Если эта страхолюдина так хочет похитить мою жизнь, почему не делает этого? Странно это всё… И чем больше времени проходит, тем чаще и дольше я думаю об этом. Однако до сих пор не могу ничего понять.
      Наш третий корпус описывать снова нет нужды – за полтора месяца там не изменилось ровным счётом ничего. Только штукатурка местами отвалилась ещё больше. Часы на нашей башне совсем скоро уже должны были пробить одиннадцать, и я, быстро прошмыгнув мимо комендантши с открытым пропуском в руках, отправилась на второй этаж. Экзамен должен сегодня проходить именно там, в одной из аудиторий – самой большой, насколько я это поняла.
      Да, номер я не запоминала – зачем, если и так понятно, что и как? Вот об этом я и пожалела, когда в лектории, заставленном уходящими ввысь партами, я никого не увидела. «Облом», - пронеслось в мыслях, и, пока мне не пришлось вновь осыпать саму себя проклятиями, я решила просто пройтись по этажу и заглянуть за каждую из дверей. Это ведь самый верный способ, да?
      Первые пять комнат оказались обычными аудиториями, по пять-шесть рядов. Ещё две – кабинетами каких-то крупных институтских шишек. Наконец, впереди осталось всего две двери, и я, увидев на одной из них табличку «200», умозаключила, что нужная комната находится именно там.
      Столы с кипами бумаг, переплетённых верёвками, куча книг, нагромождённых по всем пустующим местам, грязные минералы, куски металла и прочая старая утварь – нет, это точно не было моей аудиторией. Скорее уж какой-то архив, где пропыленные странички перебирают такие же пропыленные дяди и тёти. И я уже было решила попытать счастье у последней двери, когда из-за одного из шкафов услышала чью-то тихую речь.
      Шёпот был едва различим, но за эти недели, всё время ожидая в наших коридорах чего-то страшного, я научилась к нему прислушиваться. Говорили двое. По голосу не было ясно, кто именно, но одно я поняла – оба о чём-то пытались договориться. На счастье, дверь из коридора открывалась практически бесшумно, иначе бы меня уже заметили. Хотя, о чём это я? Мне-то надо на экзамен! А не вслушиваться в таинственные секреты нашей исторической кафедры…
      Но уйти я так и не ушла. «Одна минутка ничего не изменит», - эти слова часто играли в моей жизни решающую роль. Ещё чаще – роковую. Сделав несколько шагов внутрь, я закрыла дверь, аккуратно обошла заставленный «ненужным» хламом столик, лёгким беззвучным шагом прокралась к высокому шкафу и встала за ним. Так, чтобы меня уж точно не смогли увидеть. Буквально в тот же момент я сумела различить отдельные слова:
      - Я говорил ему об этом, но он не слушает. Это бесполезно…
      - Да, но я так не могу больше. Он ни во что меня не ставит, - голос второго казался гораздо моложе, чем у собеседника, пусть даже они просто шептались.
      - Зато я целиком тебе доверяю. И поверь, моё мнение не менее важно, чем его.
      - Да, и поэтому я должен приходить сюда и палиться. Тебе-то всё равно, ты декан.
      - Ага, конечно. И если нас вдруг увидят, то меня просто возьмут и отпустят – я же свой! Хех, интересная у тебя логика, - прервав разговор, первый громко зашуршал, видимо доставая что-то из пакета.
      Да уж. Вот и нафига я попёрлась сюда, да простят меня за сленговые выражения! Не хватало ещё, чтобы застукали! Тем более если этот первый – один из деканов…
      Но любопытство – штука непредсказуемая. В тот момент, когда я решила уйти, краем глаза ваша Шейна заметила узкий проём между книжек. Тех, что стояли на одной из полок высокого шкафа, защищавшего меня от разоблачения. И через этот проём как раз можно было увидеть всё происходящее за ним.
      - Вот. Этого хватит, чтобы покрыть расходы прошлого месяца, - я попыталась устремить свой взгляд сквозь две учебных книги и неожиданно для себя поняла, что это был за декан.
      Наш декан! Айзек Нотс собственной персоной.
      - Особенно учитывая тот факт, что Стенли куда-то исчез. Наверное, как всегда, сбежал, никого не предупредив, - молодой забрал что-то из рук собеседника, и габаритов моего «смотрового отверстия» хватило, чтобы разглядеть громоздкую банку с надписью «Лучший Сур-Ганский чай».
      - Вот. Это нужно отнести в магазин Филиппа. На склад! – последнее Айзек произнёс как можно чётче, чтобы второй его понял.
      - Окей, я не дурак, - и банка надёжно скрылась где-то в сумке у парня, лица которого я разглядеть пока не могла. – Или ты думаешь, что я скормлю всё это крокодилам? Даже интересно увидеть их реакцию.
      - Вот за что я тебя уважаю, так это за нетривиальное отношение к работе. Ты прав, оптимизм нам всем не помешает. Учитывая, что Стенли не просто уехал, а пропал. Без вести, уже как три недели назад.
      - Беда с ним. В городе вообще стало исчезать много людей. Странно – может, мафия какая орудует?
      - Ага, та, что посерьёзнее нашей, - в этот момент декан сделал шаг в сторону шкафа, и мне пришлось убраться подальше от книг.
      К величайшему из сожалений, это прошло не так осторожно, как того хотелось. Мои шаги прозвучали громче допустимого, и последствия сразу же проявили себя не с лучшей стороны.
      - Ты слышал? – едва различимо произнёс Айзек и, наверное, тут же прислушался. – Мне показалось, здесь кто-то есть.
      - Ты же сказал, что сюда не должны заходить в это время дня, - голос собеседника так же стал тише, однако он заволновался гораздо сильнее.
      - Ну, не должны – это да. Но форс-мажорные обстоятельства никто не отменял, - и я услышала, как декан стал обходить шкаф. – Сейчас, я проверю.
      Айзек медленно и бесшумно, будто жуткий призрак, проследовал вдоль книжных полок, завернул за угол и, увидев закрытую дверь, всё-таки обратил внимание на моё убежище. Хорошо, что меня там уже не было – в самый последний момент я нырнула под ближайший стол и затихла так, как никогда в жизни. Нервы были на пределе, сердце колотилось бешеным маятником, но я всё же сумела затаить дыхание.
      - Никого. Наверное, ветер. В любом случае, не будем рисковать понапрасну. Ты меня понял – магазин Чаттерджи, как обычно.
      - Да, - коротко ответил молодой, и когда Айзек покинул комнату, пошёл к выходу сам.
       Вот тут-то я узнала и его. Мой друг и друг Айны – Николас Эндрюс…
      Парень закрыл за собой дверь, но, слава богу, не запер, и я, выждав ещё пару минут, ринулась в коридор, желая как можно быстрее покинуть это место.
      Я пребывала в шоке. Да какой это шок – настоящий апокалипсис моих мыслей и собственного я!!! И это не очередная глупая шутка. Я не знала, что и думать. Декан нашего факультета, мой новый друг Ник… Как они могли оказаться наркоторговцами??? Нет, я даже не рассматривала иные варианты – трезвый взгляд на жизнь их тут же отметал. И, что самое страшное, отец Айны, Филипп Чаттерджи… Как она сможет жить после этого, если вдруг узнает правду?
      Хотя насчёт него я всё же сомневалась – вдруг он просто ничего не знает? Шанс небольшой, но хоть какой-то, в отличие от этих двух. Я не могу сказать, что я испугалась. После того, что со мной случалось за это полугодие, я перестала бояться таких «обыденных» вещей. Но я была разочарована. В Нике. Он был моим другом, нашим с Айной общим приятелем. И, чёрт возьми, он мне нравился! Даже очень…
      Буквально через полминуты я пришла на экзамен. Он проводился в соседней аудитории, 201-ой. И почему я сразу её не выбрала? Потому что дура? Нет, скорее уж умственно-отсталая ненормальная!
      - Вот и вы, - сухо и с присущим пафосом процедила миссис Чейз. – На ваше счастье экзамен начнётся только через десять минут. Задержки, не по моей вине. Ждите тут.
      Последнее уже было адресовано собравшимся. Ох, на экзамен, похоже, явились все. Никогда ещё не видела нашу группу в полном сборе: тут и Зира пришла, с присущим её образу мрачным макияжем, и Кейт, жевавшая в данный момент шариковую ручку, наверное, очень вкусную. И, конечно, моя подруга. Айна, как всегда, сидела в первых рядах, старательно повторяя все лекции и перелистывая тетради с впечатляющей скоростью. Вот уж кто точно сегодня получит заслуженную пятёрку. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно.
      - Привет, - я помахала ей и тут же села рядом.
      Первые ряды – штука не самая приятная. Но когда рядом с тобой сидит настоящий кладезь мудрости, а шпаргалок ты всё равно не сделала, то выход из ситуации остаётся только один.
      - Привет, - улыбчиво ответила подружка и подвинула свои вещи в сторону, чтобы не мешались. – Я уже думала, с тобой что-то случилось.
      - Что со мной может произойти? – невинно ответила я и изобразила самую непосредственную улыбку в Агелидинге. – Если только будильник не прозвонит.
      Ага, или наркоторговцы в лице нашего декана и твоего друга детства не задержат… Не знаю, что как, но потом мне придётся ей всё рассказать. Если вообще смогу – у меня даже про её здоровье не получается спросить.
      - Хорошо, что ты тут. С тобой я чувствую себя гораздо лучше.
      Я попыталась улыбнуться как можно заметнее и открыла свою тетрадь. Тяжело осознавать, что твой близкий человек страдает, а ты не в состоянии открыто поговорить с ним об этом. Из-за своей природной глупости!.. Да, я интроверт. Замкнутый и комплексующий. И я не могу в открытую говорить об этом – речь идёт не о каком-то сюжете в новостях или книжной истории. Здесь реальная жизнь! Самая лучшая и близкая подруга страдает. И мы понятия не имеем, что нас ждёт завтра.
      - Шейна, ты слышала, что случилось вчера? – вдруг прозвучало у меня за спиной.
      Вот уж чего я сейчас не ожидала, так это того, что одна из бывших сподвижниц нашей Сары вдруг соизволит со мной заговорить. Этого мне ещё не хватало…
      - Понятия не имею, - и, взглянув на Зиру, я вновь вернулась к конспектам. Незачем мне с ней связываться.
      - Ещё одно убийство. У Лунной башни.
      Я решила промолчать, как меня учила Айна. Не моя вина, что горячий кофе, выплеснутый в лицо, на них так и не повлиял.
      - Ты не хочешь ничего сказать?
      - Нет, и не собираюсь, - спокойно ответила я. Сдерживать себя становилось труднее, но я пока понимала, сколь глупы и нелепы её издёвки.
      Зира стояла рядом с нашей партой, но я не смотрела ей в лицо, добросовестно повторяя лекции.
      - Нам это надоело! – её возглас прозвучал резко и неожиданно. – Просто скажи, что там случилось! Объясни нам, как ты причастна ко всему!
      Все силы моей души, разума и тела, энергия и самообладание, собравшись вместе, сумели подавить инстинктивное, жгучее желание врезать этой твари по лицу. Я лишь встала перед ней и с интонацией, полной презрения, произнесла:
      - Ты можешь просто заткнуться и сесть на место! Мне плевать на Сару и одну из ваших подруг. Плевать на тебя. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Сейчас экзамен, и я не собираюсь тратить свои силы ещё и на таких ничтожеств, как ты!
      Девица была готова разорвать меня на части. Я бы ей этого, конечно, не позволила, но неожиданно в аудиторию зашла Розетта, и её громкий неприятный голос спас эти стены от вида очередной драки.
      - Всем сесть на свои места, не блуждать по залу и не переговариваться. Я раздаю листочки. Если вдруг увижу, что кто-то списывает – отправлю в ссылку до самого января, на пересдачу.
      Зира не стала выяснять отношения сейчас, молча и без каких либо эмоций вернувшись на своё место. Фиолетововолосая дама, в свою очередь, достала из любимой сумки (имевшей угрюмый вид просроченной антикварности) множество бланков, и вскоре на парте у каждого из нас лежал комплекс тестовых вопросов, в количестве тридцати штук. Хорошо. Всё-таки лучше, чем открытые!
      «Да уж, лучше…» - промелькнуло в голове, когда я прочитала их содержание. Открытие Кей-Стока, дата битвы на озере Души, имя последнего правителя Эль`мен Таина. Да она издевается! Это как заставить нас вызубрить все года нашей восьми тысячелетней истории и спрашивать каждый из них кряду. Вот это подстава…
      Но, к счастью, на первый вопрос я ответила почти сразу. Вспомнила наш разговор с Айной в кафе. Дата битвы на озере – мой День рождения! 28 сентября – хоть сейчас эта цифра меня не раздражала. А год просто всплыл в голове – 7591-ый! Это и помогло мне настроиться на остальную часть теста.
      С несколькими другими вопросами я тоже смогла справиться. Открытие южного архипелага Ричардом Смоугом – 7588-ой год. Хоть как-то помогла  книжка, что мне недавно передала Айна. А вот дальше я ощутила глубокий провал в своих знаниях. Я бы даже сказала, зияющую бездну. Нет, вы сами подумайте: «В каком году в Прибрежном Нордуме был изобретён порох?» И чтобы я на это ответила? Нонсенс!
      - 6885-ый, - тихо произнесла Айна, незаметно наклонившись и прочитав восьмой вопрос из бланка. – А ответ на десятый: «Остров Кохор». Именно оттуда, по легенде, пришли первые люди. Из леса Дум.
      - Спасибо, - ещё тише сказала я и, видя, как взгляд миссис Чейз проходит вдоль нашего ряда, изобразила полное задумчивости лицо.
      Как же хорошо, что подруга рядом! Так я хоть вытяну на тройку – для меня это уже будет большим достижением.
      Вопросы поражали своей сложностью. Очередную тройку ответов мне вновь подсказала гениальная соседка, но вот двадцатый пункт поставил в тупик даже её…
      «Как звали человека, развязавшего Великую Полярную войну между Северной Иллиосией и Южной Иллиосией?» Да я этого даже и не знала никогда!
      - Я тоже не помню… Наверное, попал вопрос из той части лекций, которые нам не читали.
      Досадно плюнув на него, я собралась приступить к двадцать первому. Однако Айну вдруг озарила какая-то мысль.
      - Я точно знаю, что у него было прозвище. Морион. Но вот имя… Кажется… - она попыталась покопаться в своих мыслях, начисто забыв и о времени, отведённом на этот экзамен-пытку, и обо всех остальных неразгаданных вопросах.
      Наконец подруга вспомнила его имя. Имя, от которого по моей спине поползли мурашки.
      - Кайл Хиггс.
      Мгновение. Промелькнувшая в голове короткая мысль. И шок, скорее похожий на резкий электрический разряд, чем на обычное удивление или испуг.
      - Кайл Хиггс??? Кайл?!! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! – как ни старалась, я не сумела сдержать наплыв эмоций. Так сильно меня это потрясло… – Значит, всё это было правдой…
      Никто не ожидал, что во время экзамена кто-то станет шуметь так громко. Тем более, мало кто вообще мог подумать, что одна из студенток вдруг ни с того ни с сего перейдёт на такие бурные восклицания. К сожалению, это не осталось без внимания нашей жуткой бестии.
      - Что там случилось? У нас экзамен, а не балаган, - Розетта поднялась из-за стола и направилась прямо к нам. И притом так быстро, что я и опомниться не успела, как она уже возвышалась надо мной всем своим корпусом. – Мисс Андерсен? Что тут такое?
      По интонации я поняла, что даже в случае внезапного инфаркта Чейз мне помогать не станет. Но избавляться от неё всё равно нужно было как можно скорее.
      - Всё хорошо, я просто… укололась молнией на свитере…
      - И каким образом тут оказался Кайл Хиггс? – преподша оглядела меня с ног до головы, а заодно и Айну. – Учтите, за подсказки я строго наказываю.
      - Я не сомневаюсь в этом, - стараясь произнести как можно спокойнее, сказала я. – Поэтому и не подсказываю.
      - Поэтому подсказывает её подруга, - донёсся чей-то голос из заднего ряда.
      Зира Гар. Только не это…
      - Что вы сказали там? – сразу же среагировала фиолетововолосая.
      Моя ненавистная одногруппница, едва сдерживая улыбку, указала пальцем на Айну и добавила:
      - Айна Чаттерджи уже половину вопросов ей подсказала. Я всё видела. И Кейт подтвердит, если надо.
      Та в знак согласия кивнула, однако эмоций при этом не выразила.
      - Так-с, если это правда, то я вас обеих сейчас удалю, - и Розетта, колючим и до неприличия едким взглядом пробежав по нам с подругой, обратилась к остальным. – Кто ещё видел, как они шептались?
      Вот тут-то я и не стала молчать. Плевать я хотела на то, что будет дальше, но Айну я в обиду давать не собираюсь. Не хватало ещё, чтобы потом пришлось винить себя за случившееся. Она-то не станет, это точно. А вот моя сущность просто сгрызёт меня насмерть после такого.
      - Никто никому не подсказывал, - привстав из-за парты, сказала я. – Эти две… девки меня ненавидят, вот и придумывают всякие гадости, чтобы задеть за живое.
      Розетта взглянула на меня, затем на них. Её сверлящие глаза прошлись по каждому, и в эту секунду лишь одному Богу было известно, к чему пришли её размышления.
      - В любом случае, с дисциплиной вы не дружите, юная леди. Не удивлюсь, если вам постоянно кажется, что все вокруг вас ненавидят. Обратите внимание лучше на себя – как-никак подозреваетесь в убийстве. Я бы на вашем месте вела себя тише воды ниже травы…
      Да какого… она смеет обсуждать тут при всех мои личные проблемы! Я всего-то выкликнула пару слов! Что мне теперь, рот себе скотчем заклеить???
      - То, что меня подозревают в убийстве – не ваше дело, миссис Чейз. И не их. Я уже не говорю о том, что вообще ни в чём сейчас не провинилась – кажется, все тут уже это забыли и считают меня главной виновницей всего на свете!
      Последнее я произнесла намного громче, чем рассчитывала. Жаль, что сдерживать себя и собственные порывы – не мой конёк.
      - Мне глубоко всё равно, чьё это дело. Но ведите себя прилично! Как-никак, вы пока что всего лишь обычная студентка-первокурсница и ничего из себя не представляете. А вот норова – на всю вашу группу.
      По залу пробежались лёгкие смешки, особенно хорошо слышимые с задних парт. Чёрт, чёрт, чёрт! Я знала, что должна сейчас просто проглотить эти слова, извиниться и сесть на место. Для своего же блага. Но не могла. Выслушивать подобное и не реагировать, сюсюкаться и лебезить с теми, кто говорит тебе гадости – ни за что на свете! Никто смеет вытирать об меня ноги! Слышите? Никто и никогда!
      - И что вы хотите? Извинений? За что? За то, что нахамили мне при одногруппниках? «Я ничего из себя не представляю»… А вы? Чего вы в жизни добились? Сокращения на закате лет?
      Айна взяла меня за руку в этот момент. Хотела, чтобы я упокоилась и села обратно. Но я не стала этого делать, несмотря на последствия. И убрала свою ладонь в сторону.
      - Так, милочка! Я не собираюсь выслушивать от тебя бестолковые нравоучения!  Ещё одно слово, один писк в подобном тоне – и вы окажетесь в коридоре! – голос Розетты стал грубее (если это вообще было возможно), но я понимала, что дорогу назад уже упустила.
      В этот момент в аудиторию зашёл наш социолог. Да-да, тот самый ненавистный Брайн Линблум, которого я невзлюбила ещё с первого дня занятий. Зашёл, взглянул на собравшихся и направился к нам.
      - Я слышал какие-то крики и споры. Что-то не так, миссис Чейз?
      - Пытаюсь утихомирить одну взбалмошную особу. Может, Вы мне поможете?
      Вот только его здесь не хватало! Как будто все мои враги собрались сейчас под одной крышей, чтобы разрушить мою жизнь! Чёртов гадкий день!
      - Может, проще выгнать её в коридор? – после десятисекундного пояснения Розетты сказал Брайн.
      Понятия не имею, шутил он или нет, но это стало последней каплей. Эмоции, доселе хоть как-то сдерживаемые, вырвались наружу. Все эти ссоры, погони, кошмары по ночам. Страхи, убийства, слёзы – всё, что я пережила за эти мучительные месяцы, предстало предо мной во всей своей красе. Со всей жестокостью и безудержной злостью.
      - Думаю, в коридор я сама смогу выйти, мистер Линблум. И из института тоже. Может, даже навсегда. Думаете, мне нужна ваша история? Или социология? Или вообще что-то ещё? Учишь цифры и термины до поздней ночи, а к тебе относятся как к неудачнице! Я стараюсь справиться с этой жизнью, делаю, что могу, а всем наплевать! Вам. И всем! Нет! Мне ничего не нужно! – и я, проигнорировав последнюю попытку Айны меня остановить, направилась прямиком к выходу. – Ноги моей больше здесь не будет! Слышите!
      И, выйдя в коридор, я громко хлопнула дверью. Выдохнула, медленно отошла в сторону окна и заплакала. Разревелась, не в силах больше себя сдерживать.
      За что мне это? За что?!! Я ведь пытаюсь… Справляюсь со всем, что мне преподносит эта проклятая жизнь! Плюю на опасность, на издёвки и неудачи! Неужели я заслужила всё, что со мной случилось??? Наверное, всё-таки да…
      Но я не могла просто стоять и рыдать тут несколько часов подряд. Непозволительная и слишком дорогая роскошь для меня. Я должна была взять себя в руки. В кой-то веки! Пусть это почти невозможно. Встать и с высоко поднятой головой отправиться вперёд! Пойти куда глаза глядят? Да, пускай так! А что? Зато теперь у меня есть полное право жить так, как я хочу! Наконец освободиться от этих оков. И плевать, со всеми возможными силами и презрением, на мнение окружающих!
      Я отошла в сторону от заледеневшего стекла, расписанного причудливыми, живыми и абсолютно не волнующими меня сейчас узорами, и украдкой взглянула на дверь с табличкой «201». Как бы мне сейчас хотелось, чтобы в ней показалась Айна. Сказала, что уже всё написала, взяла за руку и успокоила. Вверила в меня надежду на будущее. Но она не выйдет. Конечно нет. И не стоит тешить себя бесполезными иллюзиями.
      - Мисс Андерсен? У вас всё в порядке? – спросил проходивший мимо мужчина, в котором я сразу же узнала нашего философа Руиса Фенлица, и вперил в меня чуть взволнованный, вопросительный взгляд. Хороший он всё-таки человек, в отличие от некоторых.
      - Да, в полном. Спасибо.
      И я пошла вниз. Наружу. Покидая это место с твёрдой мыслью, что никогда больше сюда не вернусь. Я была готова в этом поклясться, если надо. И всё равно, что я скажу потом: утром, через неделю или даже месяц. Будущее решается здесь и сейчас! В настоящем. А то, что будет завтра – лишь вопрос нашего выбора. И если мне и следует сейчас поклясться, то я клянусь никогда не жалеть об этом поступке. Что бы ни случилось. Идти вперёд, не задумываясь о прошедшем. Как и должна настоящая полноценная Личность.
      А снаружи по-прежнему шёл снег. Ему было невдомёк, что только что случилось с одной из жительниц этого странного, промёрзшего на крайнем севере города. Невдомёк, что с каждым днём многие из них теряют свои жизни и покидают его один за другим. Он просто шёл, спускаясь с небес на землю, стремясь как можно скорее накрыть всё, что попадало в его поле зрения, каждую частичку всего того, что я называла родной столицей.
      В поле зрения? Похоже, я снова несла очередную несусветную чушь. Тем лучше…
      Отдышавшись на открытом воздухе, я сделала глубокий вдох и, шаг за шагом, покинула Университетскую набережную, за столь короткий срок уже успевшую стать такой привычной. Куда идти теперь? Точно не домой. В который раз мне было необходимо одиночество – его холодные объятья, леденящие разум щупальца как нельзя лучше лечили вашу юную подругу от глупых и деструктивных переживаний. Там, где нет людей, порою исчезают и мысли о них.
      Я снова куда-то шла, сквозь всё усиливающуюся метель, медленно переходя по мосту через реку Ритты, встречая на своём пути лишь десятки машин, волей своего инстинкта стремящихся куда-то. Дорогущие «Кор-Рау», респектабельные «Виктории-Райр», «Ник-Смарагдусы»2, на которых так любили ездить наши деканы, пара проржавевших «Оленьих Упряжей» - вся палитра прослоек общества пронеслась по одному из городских мостов буквально за пару минут. К чему такая спешка? Неужели все наши дела, каждодневные проблемы и заботы важнее потраченного на них времени? Стрелки часов не ведают передышки, и с каждым прожитым часом отведённый нам срок становится всё меньше и меньше. «В этой жизни можно вернуть всё, но только не время». Как кстати я вспомнила одну из цитат Питера Риса, из его книги «К концу времён»! Которую я, как обычно, так и не дочитала до конца.
      Купол Вильяма Вайтла, чуть занесённый лёгким, почти незаметным снежным покровом, своей громадой поражал даже в метель. Сейчас он находился справа от меня, и если бы не матовые свинцовые тучи, то лучи солнца обязательно бы позволили мне насладиться бликами света, падающими на его стеклянные и идеально отполированные грани. А так мне оставалось довольствоваться лишь силуэтом, во всю свою мощь возвышающимся надо мной. Всё-таки лучше, чем взглянуть направо и увидеть вдалеке разрушенный каркас старого аэропорта, который не могут разобрать вот уже который год. Думаю, вы тоже со мной согласитесь…
      Наконец и купол покинул мой визуально-воспринимаемый мир. Улица Зари. Сама не знаю, зачем я сюда пришла. Может, потому что решила, что вдруг сумею примириться здесь с собой? Что ж. По крайней мере, это такое же подходящее место, как и другие. Я часто называла улицы разными именами. Артериями столицы, похожими на расщелины долинами с высокими отвесными скалами, даже обителью будничных дней. Но это всего лишь эпитеты. На деле все они просто земля, покрытая камнем и продуктами нефтепереработки, с двух сторон заставленная многоэтажной грудой гладко отполированных валунов. Где тут романтика? В реально мире её нет. И никогда и не было. Надо привыкать смотреть на вещи трезвы, ясным взглядом. Думаю, это и будет моей новой целью.
      В тот момент, когда я проходила мимо старого, потрёпанного десятками эпох здания городского бассейна, вдруг послышался бой часов. Час дня. Согласна, только мне почему-то не верилось, что я вдруг смогла услышать удары главной городской башни. Башни, до которой отсюда и на машине-то не доехать без уймы потраченного времени. Но он звучал и, как казалось, только для меня. Удары – один, второй, третий – будто вцепились в мои руки, остановив на полпути и накрепко приковав к асфальту подо мной. В этот миг я внезапно почувствовала всё, что пыталась скрыть в себе недалече, чем час назад. Как будто кто-то или что-то проникло внутрь, вскрыло печати моей души и вырывало наружу саму её суть. Такого никто не мог выдержать…
      - Мисс, вы меня слышите?
      Я будто очнулась от транса. Гипноз, сковавший меня, тотчас развеялся, и окружающий мир, со всеми своими «насыщенными» серо-белыми красками снова предстал во всей своей унылой красоте.
      - Что? – спросила я у стоявшего рядом со мной темнокожего прохожего, видимо уроженца Эт-Смарагдуса, коих у нас бывало не так много.
      Спросила и тотчас его узнала! На удивление и очередной шок – один из тех, что когда-нибудь добьют и так слабое девичье сердце.
      - Ун-Набо? Из «Ангелов Кроноса»??? – да уж, абсолютно невозможная встреча. С большими шансами я была готова увидеть тут самого Джека Бейкера, но только не ударника своей любимой рок-группы.
      - Ун-Набо Круб`Т. К вашим услугам, мисс, - с привычным акцентом произнёс он.
      Да… Темнокожий парень – лучший барабанщик всех времён – стоял рядом с обычной, уже бывшей студенткой на оживлённой улице северной столицы мира, занесённой падающим снегом. Причудливей картину и не придумаешь.
      - Шейна Андерсен, - улыбнулась я ему, однако привычной белоснежной улыбки в ответ не получила.
      Он молча стоял рядом, смотря одновременно на меня и будто бы сквозь, куда-то в сторону, пока наконец не сказал:
      - Буря всегда приходит не вовремя, мисс. И мы привыкли принимать её как должное. Это правильно. Но не замечать её – большая ошибка.
      - Да, - ответила я, не зная, что ещё добавить на это. Странный парень, всё больше и больше пугающий меня своей неадекватностью.
      - Нам следует примириться с самими собой. Только так мы сумеем победить демона внутри.
      А вот эти слова я уже поняла. Религиозный культ Эт-Смарагдуса, где души людей делят на демонов и духов – по степени испорченности. Ещё мне не хватало мистических разговоров, пусть даже с одним из «Ангелов»…
      - Знаете что? Пусть я могу тысячу раз ошибиться за свою жизнь, но к демонам меня причислять не стоит. В мире есть куда более гадкие люди, чем я. Вот им пусть и достаётся такая душа.
      Темнокожий ударник промолчал, сохранив своё лицо в прежнем выражении. Спокойном, чуть заинтересованном. А мне наша встреча казалась всё более нереальной.
      - Хотя, знаете что? Наверное, вы правы. Кто я ещё, если всё время порчу жизнь самому важному человеку на свете – себе самой. Злодея ненавистнее и не отыщешь.
      - Это мудрые слова, мисс, - произнёс он, и, когда я уже была готова послать его к чёрту, добавил. – Признание своих ошибок – первый шаг на пути к лучшей жизни.
      Тут же он попрощался и буквально через пять секунд побрёл своей дорогой. Да уж – идти и совершенно случайно встретить на улице такого известного и любимого тобой исполнителя, выслушать от него непонятную чушь и едва не послать куда подальше. Чем не острый приступ шизофрении?
      А метель тем временем усилилась. Подгоняемый ветром, снежный войлок превратился в настоящую стену – сотни стен – будто отделивших меня от всего остального. Этот разговор не изменил моих планов: я, как и прежде, направилась вдоль по улице, на запад, теперь надеясь дойти до Солнечной башни и, если не забраться на неё, то хотя бы посмотреть со стороны. Всё больше и больше сюжет вокруг напоминал мне какую-то старую унылую мелодраму. «Пусть идёт снег»3, не иначе!
       Я шла, не замечая людей. Ни старушек, выходящих из аптек и супермаркетов, ни молодых парней и девушек, обычно раздражавших меня своими прогулками «за ручку», ни одинокого попрошайку, просящего милостыню возле почерневшего от времени фонаря. Мне было всё равно. Это потом я вспомню и о сегодняшнем дне, и об Айне, перед которой вряд ли уже смогу что-либо сказать без стыда. Вспомню и снова провалюсь в темноту отчаяния. Сейчас же был только снег. Такой сильный, непробиваемый и жёсткий. Белый пепел небес, даривший надежды не одной сотне жизней и сгубивший ещё большее их число.
      Наверное, я уже достигла больничного комплекса, когда поняла, что не смогу идти дальше. Буря, как о ней говорил Ун-Набо, усилилась многократно. Словно бы желая похоронить меня под тоннами льда, здесь, возле этих проклятых больниц. Силы и стойкость покидали меня: я как будто очнулась от гипноза, тем самым «ясным взглядом» посмотрев на мир вокруг. Куда тебя занесло, глупая девчонка? И в какую сторону ты теперь пойдёшь?
      Не ведая ответа, я выбрала единственно верное, на мой взгляд, решение – забрела в ближайший дворик и, найдя одну из подходящих лавочек, села, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть. Ледяные наросты и снег, покрывшие её тонкие доски, вряд ли хорошо скажутся завтра на моём здоровье, но сейчас меня это не волновало. Держаться – это самое главное. Держаться, не сдаваясь ни перед чем, стойко шагая вперёд. Стать сильной и независимой, непробиваемой и жёсткой, как эта буря. И пускай одиночество станет неизбежной расплатой за подобный шаг.
      Я сидела, перебирая в голове собственные мысли. Вокруг стало слишком холодно даже для меня, привыкшей к подобному климату с самого рождения. Правая рука начала привычно побаливать, но мне было всё равно. Холод снаружи и холод внутри. Наверное, это и есть мой путь. Судьба никем не понятой девушки.
      - Добрый день, - вдруг послышалось за моей спиной, и я не успела обернуться, как незнакомый голос добавил. – Я бы не советовал вам здесь сидеть в такую метель. Ветер с улицы дует точно между домами и проносится как раз над этой лавкой. Так можно и замёрзнуть.
      Наконец я развернула голову и увидела незнакомца. Взрослого парня, стоявшего рядом со мной в нелепом клетчатом пуховике, таком же старом, как и моя куртка.
      - Я просто думала о своём. Я редко бываю в этих местах.
      Собеседник улыбнулся и ещё раз указал на пару зданий, замыкающих этот двор.
      - Строители никогда не учитывают розу ветров. А это немаловажно. На этих лавках уже не один десяток людей простудился.
      И, решив последовать совету, я встала с холодного заснеженного места.
      - Погода в ноябре всегда жестока, - произнесла я.
      - Это да. Но декабрь, с его непроглядной ночью – на мой взгляд, это ещё хуже.
      Я чуть кивнула, мельком рассмотрев своего «визитёра». Высокий, в меру симпатичный парень, которого не портила даже лёгкая небритость. Если бы не пуховик…
      - Вы совершенно правы, - и после недолгой паузы я добавила. – Меня зовут Шейна.
      - Оливер Уильямс.
      Парень помахал своей рукой, как обычно делают провожающие на вокзалах, и даже в таком состоянии, как сейчас, я не смогла сдержать свою улыбку.
      - Хорошее имя. Если бы вы вдруг оказались школьным учителем, то оно подошло бы вам в самый раз.
      - Мне об этом уже говорили, - неловко посмеялся он, остановился в раздумье и легко читаемом волнении и всё-таки нашёл в себе силы произнести. – Знаете, в такую метель лучше долго не гулять по городу. Если хотите, я мог бы вас… проводить до дома. Если можно, конечно…
      Да, я помню, что хотела побыть в одиночестве. Но какой в этом смысл, когда судьба вдруг меняет твои планы? Быть может, этот день ещё можно спасти… Так зачем упускать свой шанс?
      - Конечно, можно. Только учтите: я живу далеко отсюда, на самом краю улицы Совы.
      - Даже если бы вы жили в самом Оргениуме, я бы всё равно не отказался от своего предложения, - и Оливер, осторожно взяв меня под руку, повёл в сторону широкой улицы Зари.
      Я не знаю, что ждёт меня завтра. Не знаю, куда теперь направлюсь. Будущее – всего-навсего иллюзия, живущая в нашем сознании. У нас есть лишь настоящее. Здесь и сейчас. И теперь я понимала, что только это важно. Время, которого остаётся всё меньше и меньше, лучше всего тратить на жизнь, а не её проживание. Ведь ни я, ни вы не знаем, сколько у нас его осталось. Годы или крохотные секунды.
      Стрелки часов когда-нибудь остановятся, но пока… они ещё идут.
      
      
      Тула
      28 сентября – 31 декабря 2014 года


1. Кей-Сток – архипелаг из нескольких десятков островов, расположенный к югу от экватора. Считается самой удалённой точкой от материка. Открыт Ричардом Смоугом в 7588 году.
2.  «Ник-Смарагдус» - неплохая, среднего качества марка автомобиля, производимая кампанией «Изумруд» при совместной поддержке предпринимателей Северной Иллиосии и Эт-Смарагдуса.
3. «Пусть идёт снег» - популярный фильм 8140-ых годов, повествующий о трагической любви молодой жительницы Северной Иллиосии и старшего сержанта, отправленного на южный фронт в годы Полярной войны.

Дорогие читатели, тех, кого заинтересовал роман Егора Козлова, мы приглашаем посетить его сайт www.indimion815.ru