К дню рождения Владимира Гревцева
* * *
Пусть возжаждет жизнь свою пижон
Расписать покрасочней, как сказку...
Мне судьбы не надобно чужой —
Той, что есть, хватает под завязку.
Я хотел бы только — без прикрас,
Но не без души — сберечь строкою
Вас, чья жизнь с моей пересеклась.
Бездною блуждая мировою.
* * *
Пожелай мне счастливой дороги,
Провожая в края без дорог.
Запропавший, усталый, далекий -
Пусть пребуду я не одинок.
Пусть парят и плывут надо мною
Стаи светлых твоих облаков.
Пожелай мне победного боя
Против непобедимых врагов.
Чтоб меня твоя слабость хранила,
Добавляла удачи и сил...
Пожелай мне, чтоб ты не забыла,
Пожелай мне, чтоб я не забыл.
ПОЭТУ ДЕНИСУ КОРОТАЕВУ
Снова строки душою впитаю —
Боль усмешки и счастья печаль.
— Здравствуй, — вымолвлю — вместо «Прощай!»
Стихотворец Денис Коротаев!
Исчезать вдалеке не спеши,
Взбаламученной странствуя Русью,
Сопрягая компьютер и гусли
Сквозняковой музыкой души.
Божий отрок, меньшой мой брательник,
Как отчаянно мир поредел
В час, когда ты скользнул за предел
Вслед прозрений своих запредельных!
Эхо, зеркало, пуль рикошет...
Смерть к бессмертью поэтов ревнует.
Жизнь — мгновенье и вечность рифмует,
Тьму бездонную сводит на нет.
И звенит под соперстием тайны
Соло слова, струны тетива...
Это чушь, что живем однова.
— Здравствуй, — молвлю, — Денис Коротаев!
РЕПОРТЕРУ ЕВГЕНИИ
Жизнь печатными строчками меря,
Под суровым присмотром судьбы
Мы гребем на газетной галере —
Злобы дня добровольцы-рабы.
Крепкой цепью мы скованы вместе,
Безнадежным своим ремеслом —
В море Вечности бренные вести
Словом вписывать, будто веслом.
И на грани перенапряженья
Я ищу тебя взглядом порой,
Благородная женщина — Женя,
Что со мной на галере одной.
Вряд ли слишком сладка твоя доля —
Наравне с мужиками грести.
Мой товарищ по вольной неволе,
Хорошо, что ты есть, — и прости...
Сжаты сроки, и нравы жестоки,
Солон хлеб наш, и нежность горька...
Но опять репортерские строки
Баламутят седые века!
Может, волны от весел мгновенных,
Незаметно плеснувшись вдали.
Подмывают тяжелые стены
Тюрем духа на скалах земли?
Вдруг однажды внезапною мерой
Взмах весельный, короткий, как вдох,
Обозначит рождение эры.
Крах безвременья, смену эпох?
Пусть же нам календарные годы
Не скомандуют весла сушить!
Нам с тобою своей несвободой
Дальней зорьке надежды служить.
Пусть потомкам поведает сага.
Как гребли против лютых ветров
Родовая наследница Блага,
Нищий русский Владыка миров...
РАССКАЖИ МНЕ...
Русскому поэту, блокаднику
Олегу Шестинскому
Нарастают года.
Скоро будут гекзаметром петь
О Великой Отечественной,
как аэды в Элладе...
Расскажи мне, Олег,
как блокаду ты смог одолеть.
Чтоб попробовал я
устоять в современной блокаде.
Ты по аду прошел
Петроградской своей стороной.
Передай мне, Олег,
опыт свой, леденящий и жгучий.
Та война, к сожаленью,
не стала последней войной —
Слишком люди беспечны
и нелюди слишком живучи.
Нам казалось: уроки
учтет победитель—народ,
Заречется навек
в благодушье своем ошибаться...
Но костлявая снова
по русским пространствам идет —
Нам приветы разносит
от Путина и от Чубайса.
Вурдалакам чужим
изнутри помогли упыри —
И растлили Державу,
и с братьями братьев стравили.
Вспомнишь зиму блокадную,
только вокруг посмотри —
Души в лед повмерзали,
умершие от дистрофии.
Нас на Пресне распяли
и кровью умыли в Чечне,
Как снарядом и бомбой,
указом гвоздят и законом...
И рубильником жизнь
отключают на этой войне
Старикам, и младенцам,
и детям, еще не рожденным.
Анакондово время
свивается в петлю опять,
И порою в удушье
покажется: нет уже сладу...
Но поведай, Олег,
как в блокаду ты смог устоять,
Вдохнови одолеть
современную эту блокаду.
СОРАТНИЦЕ
Круто нам повезло —
в это дикое жить лихолетье.
Счастье выпало нам —
битвы праведной чашу испить.
Мы с тобой на войне —
на великой, на страшной, на Третьей,
И завещано нам,
как отцам — победить. Победить!
Людмила Туровская
Да, нынче мы с тобою на войне,
И долго по Руси грозой греметь ей...
Но, горя и дерьма хлебнув вполне
На этой мировой, на этой третьей,
Счастливым быть я как-то не могу:
Пусть ярость праведна, но в горле колом
Она стоит; ведь как мужик — в долгу
Я пред тобой и всем прекрасным полом.
Зло ненавидя и добро любя —
Мне в бой идти, коль вынудили к бою...
Но, женщина, мне больно за тебя,
Как за Ульяну, Лизу или Зою.
От амазонок и от Жанны д'Арк
До лихолетья, в коем обитаю, —
Мужчин в тылу так много в пору драк,
Так много женщин на переднем крае!
Да, заслужили оду, гимн и сказ
Вы, героини, ратоборки правды:
Не на панель, не в «новорусский« класс —
За Родину пошли на баррикады.
Но всё же восторгаться нелегко
Мне женским мужеством — прости за ересь:
У баррикад — не женское лицо
(Как молвить бы могла Алексиевич).
И, замещая в праведном строю
Тех мужиков, кто клейма принял скотьи,
Вы нежность, женственность, любовь свою
На жертвенник борьбы порой кладёте.
Но оттого мой страх ещё сильней:
Вдруг подвиг ваш сиротством обратится
Для красоты, надежды, для детей,
Родившихся — и тех, кто не родится...
Соратницы на линии огня,
Как славно вы врагам народа мстите!
Но говорю вам, голову склоня.
За всех собратьев: «Милые, простите!»
НИКОЛАЮ ПРИЛЕПСКОМУ
Фортуна моя дурная,
Отбившаяся от рук:
То голову я теряю,
То голос теряю вдруг.
Над грифом галерно горблюсь,
Но вновь — ни запеть, ни взвыть.
За то, чтоб вернулся голос,
Готов головой платить.
* * *
Не дни торжеств, не смену лет, не даты —
На них на всех условности печать, —
А главное, что вправду людям надо, —
Друг друга праздновать и отмечать!
За это стоит подымать бокалы —
Что жизнь причудою своей игры
Во времени, в пространстве сочетала
Душ человечьих странные миры;
За то, что в лабиринтах лет и улиц,
Где не понять, что можно, что нельзя.
Мгновения судеб соприкоснулись,
Шаги сошлись и встретились глаза.
Не для того ль сквозь токи лучевые
Несется по орбите шар земной?
Ты — праздник мой,
ты — берег, что впервые
Однажды вдруг возник передо мной.
Он неделим, наш мир, и неразменен.
Хочу, его на вехи не дробя,
Как ежедневное свое рожденье,
Сегодня — снова! — праздновать тебя.
КЛЕН
Ирине Прокофьевой
Клен полыхает во дворе.
Люблю его за щедрость эту —
Всем солнцем, что вобрал за лето,
Вдруг засветиться в сентябре!
А на траве вокруг ствола —
Тем гуще, чем прозрачней крона, -
Как золотая тень от клена.
Его лучистая листва.
Что ж, есть резон хотя б затем
Душе до донца раздариться.
Чтоб озарила чьи-то лица
В ненастье — солнечная тень.
Вот так же хмурою порой
Мне одолеть тоску и горесть
Твой помогает щедрый голос —
Медвяный, летний, золотой.
МУЗЫКА
Анатолию Беляеву
На гитаре души
распинаем мы струнами жилы,
Чтоб музыка рождалась
соитием правды и лжи.
Мы не свет, не покой —
просто-напросто жизнь заслужили.
Это здорово, брате,
коль ты свою жизнь заслужил.
Слава Богу — на сирой Руси
нам дано состояться,
В ханстве хамова торжища —
всё ж на своем устоять.
Всё на свете скупив —
не купить им певца и паяца.
А купили кого —
тот уже не певец, не паяц.
Тише шепота песня
иль громче истошного крика,
Раздается на площади,
слышится ли из тюрьмы —
Право жить на земле
заслужила нам наша музыка.
Исполать ей за это,
и с нею — да здравствуем мы!
ЛИЦЕДЕИ
Живем — как будто репетируем
Придуманную кем-то пьесу,
Где вписаны дела интимные
В спираль всесветного прогресса.
Вживаясь в роли добросовестно,
Мы замысел не искажаем —
Любовь, работу и бессонницу,
Восторг и гнев изображаем.
Порой сознанье только мучает,
Как гложет жажда после водки.
Что дни и годы наши лучшие —
Лишь режиссерские находки.
Чужая воля машет крыльями
В ненатурально резком свете.
И разве вспомнишь — кем же были мы
Вне мизансцен и реплик этих?
И мир меж травами и тучами
Без лицедейства нам несносен:
Звезде — звезду играть поручено,
А сосны — учат роли сосен.
Спектакль хорош — под стать шекспировым!
Душа вот только занемела:
Живем — как будто репетируем,
Да состоится ли премьера?..
МОНОЛОГ «СОВКА»
— Непреставленного хороня,
С миною и скорбной, и суровой
В прошлое списали вдруг меня.
Чтобы не мешался в жизни новой.
Я сперва морально был убит,
В глухоманку сосланный такую...
Глядь, а в прошлом — жизнь моя кипит.
Дух просторы пашет, плоть токует!
И явилась мысль шальная мне,
Рассужденьем взрощенная дошлым:
Если в прошлом я живой вполне —
Живы ли, кто не со мной, не в прошлом?
Хрен им всем! С тоски не стану выть
С видом вымирающим, как ящер:
Лучше в настоящем прошлом быть.
Чем в ненастоящем настоящем!
НЕНАВИСТЬ
Ограбленный — я кровный враг ворью,
Я — динамит в предощущенье взрыва...
Но — ненавижу ненависть свою.
Пускай она стократно справедлива.
Господней волей призванный к добру
И знающий о пагубности гнева,
Я нынче взъят, подобно топору
Иль ястребу, нацеленному с неба.
И, примеряясь, как ловчее бить,
Шепчу, рискуя классика обидеть:
«То сердце — отучается любить,
Которое принудят ненавидеть!»
Ордою пришлой жизнь разорена,
Растерзана страна, распята правда —
И высушена яростью до дна
Любови благость, красоты отрада.
Вам говорю, Россию жрущий сброд:
Что натворили, разве вы не знали.
Когда от ростовщических щедрот
Мне ненависть насильно навязали?!
Я с нею хлеб, я с нею кров делю,
Я с ней живу, как с девкою бесстыжей.
Я ненавижу ненависть свою —
И вашу власть тем пуще ненавижу!
ВЛАДИМИРСКИЙ ТРАКТ
На лихих, на крутых, окаянных ветрах
Сам себе я устроил Владимирский тракт.
И названье придумал ему, и по нём
Версты шагом, как плугом, пашу день за днем.
По этапам надежд, по этапам утрат
На подошвах тащу свой Владимирский тракт.
И звенят, как награды мои за труды.
Кандалы и войны, и любви, и нужды.
Думал я: съединит мой Владимирский тракт
Обреченный, в себе разделившийся град.
Но сильнее родства оказалась вражда —
Не туда своротила его, не туда.
То ли был изначально направлен не так
Поднебесный, земной мой Владимирский тракт?
Даже мрачный, но всё же обжитый централ
Он невесть почему стороной миновал.
Указания карты, пророчества карт
Спутал и переврал ты, Владимирский тракт.
Ни звезда и ни крест не пошли тебе впрок.
Предал Запад тебя — и не принял Восток.
* * *
Что в мире, что в стране
Сам черт не разберется...
А у меня в окне —
Рябина да береза.
Бал правят ложь и страх.
Алчба, злоба, гордыня...
А у меня в глазах —
Береза да рябина.
И ежли даже жизнь
Смурна и нетвереза.
Мне говорят: «Держись!»
Рябина и береза.
Ветвями обнялись...
И видятся едино
Березы желтый лист.
Багряный плод рябины.
Не упаду с коня,
Не полечу с откоса:
Оберегут меня
Рябина и береза.
Двух душ родных дары
Моей душе хранимой:
Береза — от сестры,
Рябина — от любимой.
* * *
Наверно, я устал от расставаний.
От верстами поросших расстояний.
От злости, от забвений, от измен.
Не молодость уже, еще не старость...
Наверно, это всё, что мне осталось, —
Благословить тебя, моя усталость,
От суеты внезапно протрезвев.
Твой черный хлеб посолен очень круто
Стыдом прошедших лет. Но почему-то
Мне так нужна сегодня эта соль!
Наверно, я дозрел до горькой воли:
Не примерять к себе высокой доли,
А день за днем служить земной юдоли —
И возвышать служением юдоль.
Из будних дел, подобных вязкой глине,
Как миски и горшки, лепить святыни,
Вращая круги трудные своя
Испачканной звездою пятиперстой...
Над бездною безверия разверстой
Мне крыльями в плеча врастает крест мой
Отечество, работа и семья.